"Борис Екимов. "Пастушья звезда". Рассказ. {new,h}" - читать интересную книгу автора

детям... Но в комнате было пусто и чисто, подсыхал свежевымытый пол.
Закинув за плечи рюкзак, Тимофей зашагал мимо кошар и ба-зов, не
оглядываясь на черное пепелище. Над Доном, над кручами холмов, в затишке
было жарко. Тимофей прошел недолго и почуял усталость. Позади лежала
бессонная ночь, просило тело покоя. В устье балки, чуть поднявшись на
взгорок, в тени Тимофей лег отдохнуть. И заснул.
Проснулся он под вечер, испуганно вскинувшись. Показалось ему, что пасет
он скотину и заснул. Он вскинулся, сел и сразу пришел в память,
успокаиваясь. Чуть слышно шелестела мягкая, молодая листва деревьев, куст
шиповника светил розовыми цветами.
Рядом по земле тянулась муравьиная тропа: светлая нить набитой дорожки,
а по ней - живая черная прядь муравьев. Муравьи спешили друг за дружкою.
Наверх - порожнем, а вниз - с ношею травяных семян. Их беззвучное движение
завораживало. Неслышно, безостановочно они шли и шли. Текла и текла
нескончаемо живая нить. Это была жизнь чужая, непонятная. Она теплилась
рядом, бок о бок, но словно в мире ином, не видя Тимофея и не зная о нем.
Таинственная, странная жизнь: заботы, неустанный бег даже на исходе дня.
И не ведают, что склонилось над ними и следит то ли добрая сила, а может -
смертная тень.
Вдруг повеяло холодком. И почудилось, что кто-то иной, великий вот так
же склонился над людской муравьиной кучею, наблюдая ее. Сам Тимофей,
хозяин, бедный Чифир, не больно счастливая Зинаида, сиротливый мальчонка,
а рядом еще и еще... Все в заботах, в суете муравьиной, голову некогда
поднять: дела и дела. А кто-то склонился, глядит... Вот так же.
Тимофею вдруг стало страшно. Он явственно чуял этот взгляд. Хотелось
вскинуть голову и увидеть... Но медленно распрямлялась спина.
Вечерело. Солнце уходило за гору. Смолкли птицы. Тимофей развел на
берегу костерик, вскипятил в котелке воду, заварив доброй жменей сухих
ягод шиповника и розовыми лепестками цвета, В терпком, душистом питии не
хватало привычной горечи.
Можно было уходить. По вечерней прохладе не спеша идти и идти. Но
Тимофей решил остаться и провести на берегу ночь, потому что более он сюда
не вернется, лишь будет вспоминать кучерявую зелень займища на том берегу,
тихую вечернюю воду, удушливо-пряный запах цветущего лоха, обрывистый
берег, изъеденный сотами птичьих нор. Там уже успокаивались верткие
ласточки-береговушки, золотистые щурки да голубые сизоворонки.
И ясно вдруг вспомнилось, что возле хутора, где-то здесь, проходила
через Дон каменная гряда, мелководье почти от берега к берегу. Там хорошо
ловилась стерлядь в давние времена, когда еще не было плотины у Цимли.
Вспомнилось лето ли, осень - теплая пора. Он мальчонкою у деда в гостях.
Так ясно увиделось: Дон неширокий, плетенная из ча-кана кошелка у деда в
руках - стерляжий перемет проверяют. Течение быстрое, на гряде трудно
стоять. И выплывает из светлой воды стерлядка, чудо-юдо остроносое, в
золотистой кольчуге, с костяными бляшками.
Это было здесь, от хутора недалеко, вниз по течению.
Сверху, под горой, послышался голос мотора. Невдалеке от балки и
Тимофеева становья, где вода подступала к обрыву, мотор смолк. Шелестящие,
похрустывающие по мелкому камню и ракушке шаги приближались.
Это был мальчик Алик, хозяйский сын. Он подошел к костру, сел у огня. И
Тимофей теперь уже вслух продолжал свои мысли: