"Уильям Гаррисон. Ролербол" - читать интересную книгу автора

рассказать о моей спортивной карьере, демонстрируя на боковых экранах самые
впечатляющие моменты из лучших матчей, поведать о моей судьбе и на ее
примере о том, как "Энергия" заботится о сиротах, помогает им, обеспечивает
работой.
- Неужто и вправду неважно? - переспрашивает мистер Бартоломью. Да,
отвечаю я, не уточняя, что творится у меня на душе, потому что он вряд ли
поймет правильно. Я не говорю ему, что устал от затянувшегося сезона, что
одинок и тоскую по бывшей жене, что жажду слышать что-нибудь возвышенное и
серьезное и что, может быть, всего лишь может быть, в сердце у меня зияющая
рана.

На уик-энд ко мне на ранчо пожаловал мой старый приятель Джим Клитус.
Мэки, с которой я в данное время сожительствую, вытащила из морозильника
готовый ужин и поставила его разогревать в электронную плиту. Мэки - плохая
хозяйка, но у нее пышный бюст, а объем талии не превышает объема моего
бедра.
Клитус теперь стал судьей. Обычно игру судят два боковых судьи и один
главный, который фиксирует очки. Кроме того, Клитус - член Международного
комитета по правилам игры в ролербол, и сегодня он сообщил мне, что идет
обсуждение некоторых нововведений.
- Во-первых, штраф, если ты очутился в окружении игроков своей
команды, - говорит он. - К тому же в наказание с тебя снимают шлем.
Мэки, благослови ее господи, беззвучно охает.
Клитус, который когда-то был раннером в команде Торонто, сидит в
огромном кресле, заполняя его целиком и сложив руки на битых-перебитых
коленях.
- Что еще? - спрашиваю я. - Или ты не имеешь права говорить?
- Да нет, - отвечает он, - обсуждаем кое-какие финансовые вопросы.
Дополнительное вознаграждение за смелую атаку. Увеличение платы тем, у кого
статус звезды международного класса, - это как раз для тебя. Еще идет
разговор о том, чтобы сократить двухмесячный перерыв между сезонами. Публика
жаждет зрелищ.
После ужина мы с Клитусом идем прогуляться по ранчо.
- Тебе ничего не нужно? - спрашивает он.
- Нужно, но сам не знаю чего, - чистосердечно признаюсь я.
- О чем ты все время думаешь? - интересуется он, изучая мой профиль,
пока мы поднимаемся вверх по склону холма. Под нами просторы Техаса, а над
головой стога из облаков.
- Ты, когда играл, думал о смерти? - спрашиваю я, чувствуя, что
задавать такой вопрос человеку в возрасте непозволительно.
- Во время игры - никогда, - с гордостью говорит он. - А вне трека
только о ней и думал. - Мы молчим и долго смотрим на горизонт.
- В комитете обсуждается кое-что еще, - наконец признается он. -
Предлагают отменить лимит времени. Во всяком случае, да поможет нам бог,
Джонни, комитету официально поручено рассмотреть это предложение.
Мне нравятся холмы. Второй из моих домов, вилла во Франции, вблизи
Лиона, тоже стоит среди холмов, похожих на эти, но более зеленых, и я
вечерами совершаю прогулки по местам, которые были когда-то полями сражений.
В городах теперь население строго ограничено. Чтобы поселиться в таком
метрополисе, как Нью-Йорк, необходимо иметь служебный паспорт.