"Виктор Егоров. Брошенный портфель" - читать интересную книгу автора

когда было время, на лекции в Политехнический и тут неожиданно обнаруживал,
что знает много больше, чем другие, и слыша, как рядом шепчутся: "Сложно
говорит, непонятно", оглядывался: чего тут непонятного, все ясно, как на
ладони. И, слушая лектора, думал: "Вот сын Витька был бы жив, непременно
ударился бы в науку..."
Василий Степанович шел и вспоминал городок. Он все собирался съездить
туда с Мариной и каждый раз откладывал. Как-то всегда так получалось - для
себя времени не хватало, разве что вот эти короткие утра да вечера, когда
Марина уводила его в театр. В театры он ходил редко и ничего почти о них не
говорил - старые пьесы шли не часто, а нынешних он не любил и обижать жену
не хотел: Марине многое в них нравилось.
Шурша, проносились машины: шли они друг за другом, без интервала, в
несколько рядов; запах бензина он слышал каждый день, так и шло из года в
год, так он и будет доживать, вдыхая этот запах. Сейчас, наверно, и в его
городке снуют по улицам машины, а может, пахнет нефтью, - он читал, что
недавно в тех краях нашли нефть...
У выхода из сквера стоял киоск. Очередь была небольшой. Василий
Степанович встал, шажок за шажком продвинулся до окошка, купил газеты и,
увидев в яркой обложке книгу, подумал, не надо ли купить и ее; потом
передумал - немножко смешно в его годы увлекаться научной фантастикой. Книгу
увидят и Игорь и Семен. Харитонов не обратит внимания, а Смирнов навострит
глаза: вот, мол, полковник собрался лететь на Луну, и усмехнется молча. Нет,
уж лучше купить книгу на обратном пути. А если ее продадут? Да и когда он
пойдет обратно, может, как вчера, в первом часу? Василий Степанович подумал
и купил книжку.
Книгу он держал под мышкой, а газету развернул и просмотрел заголовки
на ходу. Сложил газету и, сунув ее в карман, вспомнил про Рахими; отдых
кончился.
Дежурный у входа в управление весело козырнул ему. Василий Степанович,
тяжело ступая, поднялся по лестнице и вошел в кабинет.


VII

Время тянулось медленно. Игорь вскользь поглядывал на дверь Рахими, но
она открывалась редко. Перед обедом он спустился в холл и погулял там возле
цветов, в два зеркала ему было видно все - и кто выходил из лифта, и кто шел
по лестнице, и кто заходил в ресторан. Побродив по ковровым дорожкам, Игорь
присаживался на кожаный диван. Рахими, если бы вздумали выйти на улицу, не
могли миновать его. В ресторан он не заглядывал, но во время обеда садился
ближе к огромным стеклянным входным дверям.
Все было то же, что и в вагоне, - и скучное сидение, и томительное
хождение. Иногда он делал вид, что засыпает на диване; ухо чутко ловило
шорохи и шаги. Проходили все примелькавшиеся люди, жильцы на этаже почти не
менялись. К Рахими никто не входил, сами они сидели спокойно и появлялись в
ресторане только к обеду и ужину, кофе утром им приносили в номер. Игорь
начал подумывать: а что, если Рахими не выдадут себя ни словом, ни
действием, получат паспорта и уедут в Финляндию, а там путь открыт на все
четыре стороны, и тогда останется только одно - искать бежавшего лоточника.
Он приглядывался к ним и пытался найти в их лицах, и в походке, и в