"Юрий Константинович Ефремов. Тропами горного Черноморья (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

проплывшее над озерцом и метеостанцией... Руководитель командует:
- Туман наступает! Скорее на второй кругозор! Сбегаем по тропкам между
рододендронами, оставляем правее озерцо и метеостанцию, углубляемся в
кустики и через несколько шагов как вкопанные останавливаемся у обрывов.
Можно ли было представить себе, что отсюда откроется что-то еще более
захватывающее, чем с предыдущей вершины? Прямо под ногами разверзлась
огромной глубины и ширины зеленая, тоже наполненная влажным воздухом долина,
занятая морем диких лесов, а над нею взгромоздился скалистый Чугуш, первая
вершина Кавказа, превысившая, если идти с запада, 3000 метров. Казалось, он
совсем рядом, рукою подать, хотя от нашей вершины его отделял добрый десяток
километров. Чугуш - это уже глубинная часть заповедника, настоящее царство
туров и оленей.
Левее шла полная путаница хребтов; названия, сообщаемые экскурсоводом,
тут же забывались. Лишь на северо-западе выделялись и сразу запомнились
необычайностью облика два горных массива, словно два легких, полупрозрачных,
лиловато-розовых облака. Это были Фишт и Оштен, первые с запада вершины
Кавказа, несущие на себе ледники.
Не прошло пятнадцати минут, как и на этот кругозор из ближайших лощин
начало засасывать облака. Картина повторилась. У метеостанции стоял уже
плотный туман, ощущавшийся просто как моросящая сырость.
Теперь можно было заглянуть к метеорологам. Они сами, Аля Яковлевна
Гейман и Василий Евгеньевич Чинарин, вышли из дверей домика и охотно
отвечали на наши вопросы. Живут здесь круглый год. Зимой откапывают свой дом
из-под шестиметровых заносов снега. Получают полярный паек. В Красную Поляну
спускаются редко, зимой - на лыжах, только не тем путем, где мы шли (тут
мешают лавины), а где-то в обход, лесом. На лыжах по пологим верхам своего
хребта катаются до июня.
Встречают ли зверей? Еще бы! Совсем недавно песик облаял медведя у
самой метеостанции. Часто подходят серны. А на Чугуше туров - целые табуны.
Но их видно только в сильный бинокль...
С невольным уважением смотрели мы на людей, несущих свою вахту так
высоко в заповедных горах, в полном уединении. Естественно, что ради
облегчения их жизни небольшой участок заповедника вокруг метеостанции
отведен в их пользование для порубок, покоса и выпаса. Жизнь здесь нелегкая
и невеселая. О радио в тот год наблюдатели только еще мечтали.
Простившись с метеорологами, мы подошли к их озерцу. К ручьям
спускаться не хочется. Попьем из озерца, хоть оно и не имеет оттока. Разве
не интересно - пить из водоема, примостившегося на самом гребне хребта?
Подойдя поближе, мы заметили, что в воде плавают тритоны. Некоторым это
не понравилось, но от питья все же не отказался никто.
Георгий Владимирович решительно усадил нас вокруг озера, ловко раскроил
буханки ножом на нужное количество толстых, как кирпичи, ломтей, раскромсал
на кубики взятое с собою сливочное масло и разложил его на куски хлеба.
Затем роздал по большому соленому огурцу. Кривым садовым ножом были вскрыты
рыбные консервы, и все их содержимое ложкой разложено по тем же бутербродам.
И, наконец, была поделена взятая в счет вчерашнего мясного довольствия
грудинка: каждый почувствовал, как она сегодня кстати. После подъема на
полтора километра люди могли бы съесть и вдвое и втрое больше. Тем вкуснее
было то немногое, что полагалось по ограниченным пайковым нормам 1932 года.
Экскурсовод предложил желающим прогуляться с ним немного дальше - к