"Иван Ефремов. Лезвие бритвы (части 3, 4)" - читать интересную книгу автора

- Должна сознаться, что я скрыла от вас одно обстоятельство. Мой
отец - объездчик чулышманских лесов Павел Яковлевич Черных работал
вместе с Максимилианом Федоровичем, служил ему и проводником и
конюхом.
- Что же вы молчали! - укоряюще воскликнули хором мать и сын.
- Мне думалось, что если бы я сразу сказала, то воспользовалась
бы памятью отца и Максимилиана Федоровича, на что не имею никакого
права. Отец погиб, когда мне было четыре года, и я только из рассказов
мамы знала о том замечательном инженере, с которым отец еще холостым
ходил в двадцатых годах по Алтаю и в Монголию, на Эктаг-Алтай. Мама
говорила, что отец вспоминал о Максимилиане Федоровиче, заявлял, что
лучше его он не встречал человека, и все мечтал снова походить с ним
по тайге и степи.
- Последние годы муж сам не ездил, а только консультировал. А
умер в блокаду, в сорок втором, когда Мстиславу было двенадцать лет.
Нас увезли на Урал едва живых.
- Рассказы мамы с детства так увлекли меня, что инженер Ивернев
стал для меня почти сказочной фигурой. Все, что встречалось хорошего в
людях, я считала похожим на него. Я мечтала написать пьесу о
Максимилиане Иверневе, а потом сыграть, создать образ его жены.
Растроганные мать и сын переглянулись, Евгения Сергеевна
спросила:
- Зачем же вы затаились?
- Представляете, что было со мной, когда Мстислав назвал себя. Я
чуть не крикнула: не может быть! Такие совпадения бывают лишь в
книгах!
- Уверяю вас, что в жизни гораздо чаще встречается невозможное,
чем в книгах. Писатели боятся, что их обвинят в грубой выдумке!
Сочинительство стало немодным. Требуется правда жизни, а эта правда
получается неверной, потому что жизнь осторожности не знает!
- И вы забросили намерение писать пьесу? - спросил Мстислав.
- Во-первых, я еще не умею писать пьесы, а во-вторых, я так мало
знаю о вашем отце. Может быть, у вас, Евгения Сергеевна, сохранились
какие-нибудь фотографии, записи?
- Разумеется, сохранились. Все это принадлежит Мстиславу,
хранится у него. Мне стыдно за сына, по-моему, он заглядывал в архив
отца всего один раз!
- Неправда, мама! Я перечитал его последние путевые впечатления,
а вот записи и бумаги его молодого, до революции, показались мне
запретными. Я как-то оробел вторгнуться в священное для меня с
детства, показался себе еще слишком молодым для этого!
- Напрасно. В 1916 году, когда твой отец женился, ему, было
тридцать два года, так же как сейчас тебе.
- Вы говорите о путевых дневниках? - спросила Тата. - Но разве
эти дневники составляют личную собственность? Мне кажется... я
слыхала, что их хранят где-то в архивах.
- Совершенно верно! Все научные дневники отца, вся документация
проведенных им исследований хранятся в Геологическом фонде. А у нас в
семье осталось только то, что можно назвать личными дневниками или
записками: встречи, лирические впечатления, переписка с друзьями.