"Иван Ефимов. Не сотвори себе кумира " - читать интересную книгу автора

связного зиновьевцев дежурил у Смольного! Вспомнил?
Меня трясло, как в лихорадке, от возмущения. Не знаю, где я находил
силы, чтобы не взорваться.
- О моей поездке в Лычково есть отчет в архиве райкома партии и в
Ленинграде. К отчету приложен список коммунистов-заочников, студентов
Ленинградского отделения Института заочного обучения партактива, участника
семинара. Они, вероятно, еще живы и подтвердят, где все мы были в тот
печальный день. Тогда я работал по совместительству преподавателем
политэкономии и ленинизма в этом институте, а в райкоме - инструкторе, по
пропаганде. По записям в табеле и отчету о команде, можно точно установить,
когда и сколько дней там находился. Мы разъехались только пятого декабря.
Вот это и запишите.
Похоже, следователь был не столько обескуражен мс мм ответом, сколько
озлоблен моим спокойствием. Мое поведение вывело его из себя.
- Ты все сочиняешь на ходу! Я и проверять не стану. Встать, мерзавец!-
И новый шквал отборной брани пронесся по комнате, стены которой, имей они
уши, потрескались бы от стыда.
Иссякнув наконец, Ковалев с минуту молчал, шагая о стены до другой.
Затем, будто бы вспомнив что-то, достал из ящика стола с десяток отобранных
при обыске писем моего друга Леонида Истомина и, подойдя ко мне, неожиданно
ударил меня этой пачкой по распухшему носу
- Из Роттердама от врага народа Троцкого писулечки шифрованные
получал?! Инструктировался?! Ты думаешь что только вам, говенным
конспираторам, известно, где окопался ваш главный пес Иуда Троцкий? Говори,
сволочь каким шифром пользовались?
Все это было за гранью терпения.
- Какой шифр? Какие инструкции? Что за грязна провокация!
- Молчать, гадина, сгною в карцере!
- Не трогайте моего друга! Он старый комсомолец, не чета вам,
ищейкам-молокососам!
- Знаем мы ваших старых комсомольцев! Убийца Кирова Николаев тоже был
старым комсомольцем... И тоже был Леонидом! Говори, вражина, признавайся!
Подписывай, пока я с тобой не расправился!
Чувствуя, что я насквозь вижу его неуклюжие козни, Ковалев все более
разъярялся. Неудачи его, казалось, нисколько не смущали, и он упорно, как
бык, гнул свое.
- Говори, подлюга, где находится этот твой тип. Истомин? За границей?
Работает связным у Троцкого?
- Не знаю.
- Знаешь, все знаешь! Говори!
Я молчал. Не хватало еще того, чтобы друга моей юности схватили и
мучили эти звери ни за что ни про что.
Так ничего и не добившись, Ковалев накинулся на меня с кулаками. Ни
сопротивляться, ни защищаться я просто не мог из-за апатии и бессилия и
после нескольких его ударов в живот растянулся на полу.

- Что, гад, не выдержал голодный желудок? Пузо ослабло?- Он крутился
надо мной, как собака, выбирая, за что еще куснуть, и кричал:-Встать!
Встать! Встать!.. Ты нам еще про Васильева и Шатрова расскажешь! Заговоришь
же ты наконец, контрреволюционная сволочь?!