"Владимир Ефименко. Старик (повесть)" - читать интересную книгу автора

Нет, я-то еще не старик. Я - действую, я - желаю. Разве это апатия? А
чего я желаю? Стать стариком. Господи, опять бред! Нет, Хайд еще не вышел из
узды! Сегодня юбилей у Марка. День моего триумфа или... нет, даже думать не
хочу. Сегодня я уезжаю с Сашиной дачи. А я привык. Тут было по-всякому. Я
тут, можно сказать, "жизнь прожил". Собрал вещи привел жилье в относительный
порядок, перекурил напоследок и вышел оттуда, заперев дверь. Было такое
чувство, что я с кем-то расстался. С утра еще возился со своей экипировкой.
Все проверил и выполз из логова только к трем. Дневник я оставил на столе,
ведь я еще сюда обязательно вернусь и мы с Саней, даст Бог, отметим
некоторые события. Интересно, матушка уже всем трубки пообрывала, по поводу
моих "гастролей"? В город ехал, как чужой. За то я научился смотреть: вот,
вижу я ветку дерева, и не думаю, отчего она такая, какой породы. Никаких
хлорофильных реакций, никаких человеческих профилей в очертаниях, ветка, как
ветка. Я долго молчал и пропитался этим молчанием. Хорошо иногда и не
думать. А когда заткнется этот назойливый глупый внутренний человечек, со
своей геометрией, моралью и всякой пустопорожней болтовней, все предметы
вокруг сразу начинают громко кричать. Оказывается, можно ими и не управлять,
а только смотреть на них. Вот, не властен я над этим деревом, даже если я
спилю его и выстругаю из него гроб. На станции я видел нищего с табличкой
:"Слепой". Забавно было бы увидеть дерево с табличкой: "Cogito, ergo sum."
Прибыв на вокзал, я позвонил Саше и, к своему удивлению, застал его
дома. Мне не хотелось длинных расспросов, и мы договорились, что я оставлю
ключи у соседки. Он удивился, зачем такая конспирация, но я что-то промычал
и повесил трубку. В девять вечера я с замиранием сердца подходил к
марковской даче. Я, уставший, старый больной человек, который с утра съел
только булочку с кефиром на вокзале. Марковская "вилла" сияла и гремела. Еще
только подходя к ограде, я слышал очень приличный джаз и заметил мелькание
пестрых фигурок. На травке перед домом столы сдвинуты покоем. "Тихая
домашняя обстановка" ограничивалась примерно тридцатью гостями. Марик в
своем репертуаре. Я поискал глазами и увидел итальянцев. Он таки затащил их
сюда! Слава Богу. Можно действовать. Вперед, актер!


21.

Все было поставлено на широкую ногу: лужайку освещали кварцевые софиты,
по подстриженной травке сновали два-три официанта, специально выписанные из
какого-то дорогого кабака. За столом стоял веселый гомон. Моего появления
вначале никто и не заметил. Это хорошо. Они уже под шафе, тепленькие. Марк
сидел рядом с Энрико. Все в нем сияло: редкий камень в перстне, редкой
красоты галстук, редкая шевелюра. Я подошел к нему со спины и произнес
хорошо отрепетированную фразу:
- А! Марочка-помарочка! Совсем забыл старика? А я вот, взял - и
приехал! Ну, поздравляю, дорогой!
Марк обернулся и замер, как человек, проснувшийся в больнице, которому
хирург только что сообщил, что в результате операции он теперь будет петь
сопрано. Эффект был потрясающий! Все гости смолкли и косились, тона него, то
на меня. Наконец у него прорезалась речь:
- Боже мой! Дядя Коля! Сколько лет! И надо же, в день рождения!
- Да, Марик, я все помню, дорогой. А ты такой... солидный! - мы