"Джордж Алек Эффинджер. Огонь на солнце" - читать интересную книгу автора - Можно мне пригласить ее? - спросил Кмузу.
- Конечно, черт возьми! - Я еще не успел раздеться, хотя очень устал. Я пообещал себе, что это будет очень краткий разговор. - Марид? Я оглянулся. В дверях, одетая в рваный коричневый плащ, с помятой пластиковой сумочкой в руках, стояла Эйнджел Монро. Мамочка. - Я подумала, что могу провести несколько дней с тобой в городе, - сказала она с пьяной ухмылкой. - Эй, ты что, не рад меня видеть? Глава 4 Когда мой чудесный будильник разбудил меня в понедельник утром, я некоторое время лежал в постели, размышляя. Я упрекал себя за то, что вчера вечером совершил несколько ошибок сразу. Как можно исправить ситуацию с Чири, я не знал; но предстояло предпринять что-то в этом направлении. Я был в огромном долгу перед Чири. К тому же, увидев мать в дверях, я не обрадовался ей. Проблему с ней я решил за пятьдесят киамов, выставив ее в ночь. На поиски дешевого отеля. Для охраны и сопровождения я послал с ней Кмузу. За завтраком Фридлендер Бей высказал свои замечания по поводу моей деятельности. Он был в ярости. Его голос звучал грубо и хрипло, и я знал, что он делает колоссальные усилия, чтобы не закричать на меня. Он положил руки мне на плечи, и я чувствовал, как он дрожит от волнения. Его дыхание отдавало мятой, когда он цитировал Священный Коран: - "Если один из твоих родителей или оба достигнут престарелого им руку уважения и жалости и скажи: "Господи! Смилуйся над ними так же, как они надо мной, когда я был ребенком". Я был потрясен. Испытать гнев Фридлендер Бея равносильно репетиции Судного Дня. Сам бы он счел такое сравнение святотатством. - Ты имеешь в виду Эйнджел Монро? - произнес я, заикаясь. Зря я это сказал, но уж больно потрясла меня Папочкина тирада. - Я говорю о твоей матери, - сказал он. - Она пришла к тебе в нужде, а ты закрыл перед ней дверь. - Я позаботился о ней самым лучшим образом, каким только мог. - И подумал: в какой форме Папочка получил информацию об этом инциденте? - Не изгоняй свою мать к чужим людям! Теперь ты должен просить прощения у Аллаха. От его слов я почувствовал облегчение. Это был тот случай, когда он говорил "Аллах", подразумевая "Фридлендер Бей". Я согрешил против его личных моральных убеждений, но если найду нужные слова и буду правильно действовать, то исправлю ошибку. - О шейх! - медленно, выбирая слова, проговорил я. - Зная, как ты относишься к пребыванию женщин в своем доме, я не мог пригласить ее провести ночь под твоей крышей, однако было уже позднее время, чтобы испросить твоего разрешения. На одной чаше весов была моя мать, а на другой - обычай, заведенный в твоем доме. Я сделал свой выбор. - В общем, это почти соответствовало истине. Он бросил на меня пристальный взгляд, и я увидел, что гнев его поутих. - Твой поступок стал для меня худшей обидой, чем пребывание твоей |
|
|