"Андрей Дышев. Отходной маневр " - читать интересную книгу автора

салат. В масленке - масло и сыр. В пластиковых коробочках всего понемножку:
ломтик ветчины, несколько долек апельсина, морковь по-корейски, соленые
каперсы... Чем-то это похоже на тот набор, который я купил в ночном
магазине. Я потрогал чайник - теплый.
Я вернулся в комнату и сел в кресло рядом с телефонным аппаратом.
Придвинул к себе коробочку с листочками для записей. Листочки чистые, но на
верхнем отчетливо видны вмятины от шариковой ручки. Ирина что-то торопливо
писала, по своему обыкновению сильно нажимая на ручку. Возможно, взяла
листочек с текстом с собой, возможно - выбросила. Но если очень постараться,
то по вмятому следу можно прочесть... Я поднял коробочку с листочками и,
покачивая ее на ладони, стал выбирать ракурс, чтобы тень была наиболее
выражена... Так, вижу: "Гор. болн. № 1". На следующей строке: "4 отд. 12
палата". Что это может значить? Координаты больничной палаты. Кто-то передал
их по телефону?
Телефонный аппарат поближе. Давай, родной, выдавай информацию!
Определитель номера и память входящих звонков - гениальное изобретение. Я
стал нажимать на клавиши, выясняя, от кого поступали сюда звонки. Самый
последний - в десять часов тридцать минут. Номер неизвестный, но, скорее
всего, это я звонил из кафе. Минутой раньше я звонил с мобильного... А вот
еще один входящий - в десять часов десять минут, но определитель его не
распознал, на дисплее значатся одни прочерки. Может, это звонил Зинчук? Вот
же негодяй! Похоже, мокрушник добрался до нее! Что он ей говорил? Угрожал?
Или же пытался хитростью выманить из квартиры?
Я снова взглянул на листочек бумаги с вмятиной от шариковой ручки.
Кажется, все складывается. Зинчук позвонил Ирине и что-то сказал ей про
Первую горбольницу. Может, солгал, что со мной стряслась какая-то беда.
Ирина быстро собралась и поехала.
Я вскочил на ноги. Необыкновенно сильное вол-. нение охватило меня.
О-е-ей, не опоздал ли я? Не слишком ли я долго испытывал терпение Зинчука?
Ирина, где ты? Что с тобой? Уже без всякой надежды услышать ее голос, я
позвонил ей на мобильный. На этот раз оператор ответила, что "абонент
недоступен". Это может означать, что телефон отключен, или у него разряжена
батарея, или он испорчен, разбит вдребезги, расплющен под колесами...
Прочь, прочь дурные мысли! Я глянул на часы. Одиннадцать десять. Прошел
уже час, как Ирине позвонил Зинчук. Прошел уже целый час, как Ирина
перешагнула грань, за которой властвовала беда. - Справочная? - громко
говорил я, нервно расхаживая с трубкой по комнате. - Дайте мне телефон
Первой горбольницы! Четвертое отделение долго не отвечало. Ну, давай же,
давай! - мысленно подгонял я то ли дежурную медсестру, которая отлучилась со
своего поста, то ли врача из ординаторской. Наконец, кто-то ответил:
старческий, немощный голос.
- Пожалуйста! - взмолился я. - Позовите кого-нибудь из двенадцатой
палаты.
- Из какой?
- Из двенадцатой! - рявкнул я с такой силой, что тонким мелодичным
пением отозвались из бара хрустальные бокалы.
∙- Из двенадцатой! - протянул старичок. - Да нет у нас такой. У нас
всего десять палат в отделении, молодой человек...
Я кинул трубку в гнездо и схватился за голову. Худшие опасения сбылись.
Гнус Зинчук выманил Ирину из дома. Наверняка он перехватил ее где-то на