"Андрей Дышев. Отходной маневр " - читать интересную книгу автора

бездействия угнетало меня,
как и пустой разговор с больным сотрудником, но я не хотел
демонстрировать Никулину своей озабоченности. Нечего пока поднимать панику,
вызывать на себя шквал упреков и незаслуженных обвинений: "Ты чудовище! Ты
же угробил девчонку!"
- Просьба к тебе, - нейтральным голосом произнес я. - Позвони Ирине,
попроси ее срочно связаться со мной.
- А почему ты сам ей не позвонишь?
- Она определяет мой номер и не снимает трубку.
- А я, значит, должен исполнить роль троянского коня?
- Не самая ведь тяжелая роль, верно? И не часто я обращаюсь к тебе с
просьбами.
- Никак не пойму, что между вами происходит? - проворчал Никулин, но я
понял: он сделает, что я попросил.

7

Я должен был убедиться, что Ирина в безопасности. Надо попытаться
вразумить ее, объяснить, что к угрозам человека, застрелившего водителя,
надо относиться серьезно.
Я пил кофе в прибрежном кафе и не замечал его ужасного вкуса.
- Не отвечает Ирина, - сказал Никулин, когда я допил кофе. - Не
отвечает ни по домашнему телефону, ни по мобильному. Это плохо. Очень плохо.
- Мобильный отключен или не отвечает? - уточнил я.
- Не отвечает.
Я кинул на стойку какую-то купюру и выбежал на улицу. Попытался
призвать себя к спокойствию, но ничего не получилось. Какое, к черту,
спокойствие! Быстрым шагом, чтобы не слишком привлекать к себе внимание,
дошел до машины. К Ирине домой, как можно быстрее! Ее дом на улице
Халтурина, рядом со сквером. С ее балкона, если чуть сдвинуть в сторону, как
жалюзи, разросшийся виноград, видна полоска моря и корабли, похожие на
расставленные по игровому полю фишки. В прошлом году, Восьмого Марта, мы с
Никулиным приволокли к ней мангал, поставили его на балконе и стали жарить
шашлыки. Пили "Киндзмараули", танцевали с Ириной по очереди...
Я звонил и стучался в дверь ее квартиры. Потом стал звать ее,
прикоснувшись губами к замочной скважине. Эхо металось по этажам. Открылась
дверь напротив. На пороге появился худой парень в кухонном фартуке, одетом
на голый торс. Руки у него крупные, угловатые, красные. Вместе с ним на
лестничную площадку выплыл тяжелый запах жилья, насыщенный букет стирки,
детских несвежих ползунков, подгоревшей молочной каши и еще какого-то
варева - порошкового супа, что ли?
- Иришка, что ли, нужна? - спросил он, вытирая руки липкой от жира
тряпкой.
Никогда не привыкну, что у Ирины есть своя личная жизнь, свои соседи,
друзья, которых я никогда не видел и возможности существования которых даже
не предполагал. Мне не только странно было слышать слово "Иришка" из уст
незнакомого мне человека. Мне показалось кощунственным, до наглости
фамильярным, что этот пропахший вареными помоями и пеленками типчик смеет
называть так девушку, которая стоит на недосягаемой для него высоте. Какая
она ему Иришка? Ирина Юрьевна в лучшем случае! А еще лучше - госпожа