"Феликс Дымов. Наава" - читать интересную книгу автора

проводить с асом,- аспиранты по молодости куда больше придираются! Но с
первого взгляда понял, что предстоит не лучший год жизни.
Особенно дурацким выдалось первое утро полета. Командир стремительно,
как все, что он делал, ворвался в салон и остолбенел: Мак сидел в углу в
позе кобры, выполняя капалахвати - не самую трудную из асан дыхательной
гимнастики йогов. Указательный палец в центре лба, средний прикрывает левую
ноздрю. Вдох - очень медленно, выдох - внезапно и быстро, с громким звуком.
- Та-ак! Новости спорта - по странам и континентам! А я-то думаю, куда
мой студент запропастился. Ты эти мамочкины упражненьица брось. Зарядкой по
утрам будешь со мной заниматься. Детский сад, понимаешь! Слышишь? Стажер
Радченко! Я к тебе обращаюсь, не к стенке! Прекрати же сопеть наконец!
- Это совет?
- Это приказ.
- Непонятно. Земля давно перешла на асаны.
- Стажер Радченко! Как полагается отвечать на замечания старшего по
званию?
- Есть, командир!
- Дисциплина прежде всего! Малейшее нарушение - ложусь на обратный
курс. Тогда, считай, Космос для тебя закрыт... Полет по программе
свободного поиска. Дважды в сутки - часовая невесомость. Остальное время -
полтора "же". Журналы исследований - в рубке и каютах. Сопроводительные
пояснения представлять ежемесячно. Вопросы есть?
- Есть, командир. Первый разнос уже можно считать зарядкой?
- Перестань острить, студент. Еще вопросы?
- Надеюсь, в вашей практике это первый и последний неразумный приказ?
- Что-о?!! Да ты... Трое суток без вахты!
- Есть, командир!
Эдель распушил усы и выскочил из салона. А Мак закончил серию
трехминутной стойкой на голове и неторопливо отправился в каюту,
"Чего разошелся? Прав не прав, а только можно и другим тоном. Сорок
лет старик в коробочке, ничего хорошего, кроме вакуума, не видел. В
промежутках - санаторий, обожание медперсонала, мечта! Может, и жениться
было некогда. А тут вдруг последний полет перед списанием, хочется
покуражиться. Ну его совсем! А то и вправду оставит без диплома..."
Мак уселся у столика. Включил иллюминаторный экран. Пустота
заворожила, бесследно смыла с души осадок от разговора. И сразу же в каюту
ворвались звезды - все вместе, выпукло, ясно, сцепившись лучами, но все
равно зябкие, сплюснутые пустотой...
Из дневника Эделя Синяева:
"Ну и студентик достался! Цветочное имя, растительный характер, один
вид тоску нагоняет. Пилот, может, будет неплохой, а руками ничего не умеет.
Сегодня смотрю-мнемотека распахнута, электронная память на полу, он ползает
на коленях по рубке, расслаивает ячейки, прозванивает точечным тестером. А
там миллион листочков тоньше папиросной бумаги. И на каждом-линии печатных
плат.
- В чем дело? - спрашиваю.
- Где-то кольцевой сигнал замкнуло.
- Этого не может быть в нормальных условиях. Выходы проверил?
- А кто говорит, что в нормальных? Я в нее сотню шахматных программ
вбухал.