"Феликс Дымов "Слышу! Иду!"" - читать интересную книгу автора

Ларре никто никогда не говорил подобного. С ней вообще мало кто
говорил, говорила, как правило, она. Так повелось с тех пор, когда она еще
жила под столом. Вылезала - и вещала, придумывала - и снова вещала. Подруги
и родственники в роли слушателей свято соблюдали правила игры. Слушали.
Восхищались. Соглашались. И никогда не спорили. Такое распределение
обязанностей для всех участников имело свои прелести.
- Я, вероятно, должна возмутиться?.. А если мне не хочется
возмущаться? Если, по большому счету, вы где-то правы? Да не в том суть...
Как думаете, бывает мессия для одного-единственного человека? Такой, что
встреча с ним перевернет всю жизнь?
- Ну, как для кого... - уклончиво ответил Гельвис. Неужели эта большая
полная женщина способна перевернуть чью-либо жизнь? В нее же невозможно
влюбиться. А без этого...
Вдруг он оживился:
- Есть, есть такие люди-катализаторы. Сами вроде пороха не выдумывают,
но рядом с ними хорошо работается другим... Был у нас режиссер - серенький,
нахохленный, на лице один нос видать, не нос - волнорез... Вытянуть из
режиссера путное словечко было не легче, чем пригласить на вальс Эйфелеву
башню, честное актерское! Но когда он кивал из угла или, наоборот,
страдальчески морщился... Флюиды, чутье на правду, что ли... Мы думали, на
нас нисходит вдохновенье... Катализатор.
- Пусть будет катализатор, все равно! - Отвечая своим мыслям, Ларра
сложила пальцы корзиночкой, протянула руку под дождь. Влага собралась у нее
на ладони, жемчужными росинками покатилась к белому округлому локтю. Не
убирая руки с барьера, Ларра повернулась к Гельвису: - Ладно, мы не юнцы,
вам одному признаюсь: всю жизнь хотела писать иначе...
- Как в "Хороводе нищих"? - невинно спросил Гельвис.
- А-а, при чем тут "Хоровод", это пройденный этап. Я никогда не
возвращаюсь к тому, что уже пережила.
Жаль, подумал Гельвис. А впрочем, неудивительно: автору трудно
смириться с мыслью, что он не всемогущ, - создал вещь, которую не в силах
превзойти!
- Повальная мода на экологические стихи! - продолжала Ларра, швырнув
сквозь дождь в реку кофейную чашку, как мечтала, должно быть, отшвырнуть
саму эту ненавистную моду. - Овеществление чувств, оживление природы,
олицетворение матушки-физики! Сначала эта мода привела меня к славе. А
теперь не дает вырваться из рамок.
"Один раз вырвались!" - чуть было не сказал вслух Моричев, имея в виду
ту же поэму.
- Кстати! - Ларра навалилась на стол, и рогатая ящерица соскользнула с
груди, цепным псом стала перед поэтессой на яшмовые лапки. - Когда я смотрю
на вас, - прекрасно! Но притом тоже всегда представляю в других ролях.
- Всерьез или мне в отместку? - усмехнулся Гельвис.
- Ну, дружок, вы же и сами знаете! - Она ласково похлопала его мокрой
ладонью по руке.
Видно, лишь парируя удары, поэтесса становилась сама собой. Слишком
много нам досталось славы и слишком мало ударов, подумал Гельвис. Вот в
этом мы, кажется, "пара".
Ящерица вздрогнула и зацокала, закрутила головой, шаркнула лапкой по
столешнице. Ларра поднесла ее к глазам. Вспыхнуло маленькое изображение,