"Феликс Дымов "Слышу! Иду!"" - читать интересную книгу автора

Гельвису хватало памяти. Пятнадцать лет назад Гельвис-Мэтью выбрал ночь - и
забвение наутро. А настоящий, живой Гельвис, что выбрал бы он? Думиану,
сильная личность, заявил: "Я сыграл все, о чем мечтал. И понял, что актер
из меня никудышный". Он угас за месяц. Но зря опасался забвения: уже и
косточек Дану нет на свете, а голос, мимика, страсти и посейчас бередят
души никогда не видевшим его старичкам: один быстро-быстро кивает реденькой
остроконечной бородкой; другой, собрав морщинки у глаз, что-то шепчет или
выкрикивает сухими тонкими губами - антишумовая завеса между столиками не
пропускает звуков. Подумать только, разбуженные магнитные ячейки экрана для
аксакалов сейчас реальнее, чем оставленные в предгорьях дети, внуки, стада
или хлопковые плантации.
- Вы знаете, почему мы сегодня встретились? - раздался над ухом
Гельвиса глуховатый женский голос.
- Мы еще не встретились! - буркнул Гельвис. Он весь был там, в мыслях
о Мэтыо и Дану Думиану.
Ответа не последовало, и он волей-неволей оглянулся.
У стола стояла крупная женщина в свитере грубой вязки и замшевых
брюках. Ворот свитера отвисал, словно горловина скафандра, но не скрадывал
(как было замыслено!) ни полную белую шею, ни пышную грудь. Полными руками
в ямочках женщина теребила рогатую ящерицу на длинной цепочке. Лицо женщины
почему-то казалось знакомым.
- Присаживайтесь, - сдержанно предложил Гельвис, поднимаясь и
отодвигая для нее кресло. Как он и предполагал, женщина оказалась выше его.
Говорят, низкорослые мужчины любят крупных женщин, но к нему это не
относилось.
- Вы не ответили на мой вопрос.
Она требовательно смотрела на него. Круглое лицо с тяжелым
подбородком. Короткий нос. Широко разнесенные маленькие глаза в осветленных
контактных линзах на всю радужку. Нижняя губа меньше верхней. Да, красивой
ее не назовешь.
- Случайность. Или вы меня знаете и искали встречи. - Он пожал
плечами.
- Естественно, кто же не знает Гельвиса Моричева? - Женщина насмешливо
кивнула в сторону полиэкрана.
Именно в эту минуту Мэтью произносил свой знаменитый "серый" монолог,
"Оду серости", две страницы монотонного текста, восемь минут экранного
времени, беспощадно взвинчивающие зрителя с помощью эмоуси-лителей.
Аксакалы, утратив степенность, вскочили на ноги и потрясали рукавами
халатов. Один даже уронил чайник: крышки и золотистые брызги взлетали в
беззвучии замедленно и нереально, как во сне. Гельвис покосился на женщину.
На нее эмоусилители не действовали.
- Ладно, не мучайтесь. Я сама так пожелала. Увидела вас случайно, но
поняла, что должна подойти.
- Смелое признание, - пробормотал он.
Его сбивала с толку эта насмешка авансом, острый блеск линз. Почему
дама позволяет себе - он поискал слово - недопустимые манеры? Внезапно она
посерьезнела. И он узнал.
- Ларра Бакулева? Вот так сюрприз!
- Теперь я уверена: пустыми фразами не отделаетесь.
Да уж. Если найдет в себе силы смириться с тем, что поэтесса такая