"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу автораострыми, рыжеватые с проседью брови зашевелились. Сейчас его ничто не
интересовало, кроме предстоящей операции. Бойцов осторожно поднялся и вышел из кабинета. Обычно по воскресеньям в отделении было оживленно, Многие больные ожидали посетителей, готовились к встрече - брились, мылись, чистились. Палаты принимали праздничный вид. По нескольку раз больные переставляли койки, ровняли их, по-особому - ромбиком - укладывали подушки. Ходячие собирались в коридоре. В будние дни находиться в коридоре запрещалось, а в воскресенье сестры будто не замечали этого маленького нарушения. В выходной день в клубе показывали кино, для лежачих включали радио. А в будние дни радио разрешалось включать только во время передачи последних известий: шум мешал работе врачей. Приходили посетители. Они были в каждой палате. Вместе с гостинцами они приносили новости; рассказывали о знакомых, о товарищах. Гостинцами после ухода посетителей больные делились со всей палатой. Вечером в красном уголке негромко играл баян, и выздоравливающие, мужчина с мужчиной, наступая друг другу на ноги, упорно танцевали. А иногда нет-нет да прерывались веселые плясовые переборы и какой-нибудь выписной, удалый парень, дробно стуча пятками, выделывал "Барыню". Бодрый, жизнерадостный шумок стоял в отделении по воскресным дням. [582] На этот раз Бойцов не узнал отделения. Не слышно было шума, не видно больных в коридоре. Радио молчало. Бойцов прошел в сто седьмую гвардейскую. К его удивлению, здесь уже собрались все врачи отделения - Песков, Голубев, майор Дин-Мамедов, подполковник Гремидов. Они стояли полукольцом у койки больного, а сестра Сухачев страшно изменился за минувшие сутки. Его руки и лицо - особенно кончик носа и губы - были синие. Бойцова удивило, что Сухачев был в полном сознании - все понимал, всех узнавал. Он смотрел на собравшихся вокруг него врачей большими умными глазами, в которых не было прежнего лихорадочного блеска, но появилось выражение глубокой, осознанной боли, точно он хотел сказать: "Мне очень тяжело, и я знаю, что так должно быть, и вы тут ни при чем". Это выражение испугало Бойцова. "Ну, браток, все", - подумал он и покосился на Голубева, стоявшего напротив него. Голубев был хмурый и как будто чуточку бледнее, чем обычно. Бойцов перевел взгляд на Пескова, Тот заметно волновался, покашливал. - Переведите больного на хирургию, - приказал он Голубеву, не оборачиваясь, через плечо. - Гм... Случай перешел в хирургический. - Слушаюсь. Песков, ничего больше не сказав, повернулся и удалился из палаты шаркающей злой походкой. Бойцов снова посмотрел на Голубева и уловил в нем какое-то сходство с Кленовым, отблеск той же сосредоточенности, собранности. Он не мог объяснить, в чем заключается это сходство, то ли в плотно сжатых, напряженных губах, то ли в слегка прищуренных задумчивых глазах, то ли в морщинке между бровей, но сходство определенно было. - Павлуша, - сказал Голубев, подходя к изголовью. - Тебя придется на несколько дней перевести в хирургическое отделение. Ты потом вернешься в эту же палату, на эту же койку. |
|
|