"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу автора

- Ты говоришь, не операбельный?
- Да-с. Не надо его тревожить. Все равно не поможете.
- Как его фамилия?
- Гм... фамилия... Сухачев.
- Я посмотрю его на всякий случай.
Песков покашлял. В нем боролось несколько чувств: глубокое убеждение,
что больному ничто не поможет, боязнь ответственности, если операция, не дай
бог, состоится, и, наконец, болезненное самолюбие - все идет как-то мимо
него.
- Взгляни, если хочешь. Но, по-моему, напрасен весь этот "новаторский"
шум. Лучше оставить больного в покое.
В проходной госпиталя полковникам сообщили, что нужно идти в
конференц-зал на совещание.
Когда они поднялись на третий этаж, там уже все были в сборе. Офицеры
сидели группами, большинство в конце зала. Халаты повесили перед собой на
спинки стульев.
Песков и Кленов прошли в первые полупустые ряды: Иван Владимирович -
налево, Николай Николаевич - направо.
Увидев Кленова, Голубев поднялся.
Николай Николаевич шел своей особой, подпрыгивающей походкой. Туго
набитый портфель он носил не в руках, а под мышкой, очки поднял на лоб и то
и дело раскланивался с товарищами, блестя гладко выбритой лоснящейся
головой.
Подождав, пока Николай Николаевич сядет, Голубев подошел к нему,
поздоровался.
- Ба, дорогой товарищ! Что же вы не заходите! - Николай Николаевич
долго жал руку Голубева. - Вам отыграться надо.
- Зайду, - пообещал Голубев. - А сейчас у меня к вам важное дело.
Разрешите?
- Пожалуйста.
Николай Николаевич придвинулся, уступил место Голубеву и, глядя на
собеседника поверх очков, приготовился слушать.
- Помните, я вас позавчера спрашивал о применении пенициллина? - начал
Голубев.
- При гнойных перикардитах? Помню. Голубев постучал кулаком по колену:
- Так вот, я не зря спрашивал.
- Догадываюсь, дорогой товарищ.
- У меня есть такой больной, - Голубев помедлил, [559] будто
раздумывая - говорить дальше или нет, затем решился: - Не согласитесь ли вы
взять его к себе и оперировать? А туда, - он приложил руку к груди, - влить
пенициллин так же, как при перитонитах?
Николай Николаевич заерзал на стуле, сдернул очки, почесал дужкой за
ухом.
- Надо сперва посмотреть больного. Как его фамилия?
- Сухачев.
- Су-ха-чев? - медленно переспросил Николай Николаевич, и лицо его
стало мрачнеть.
Только что об этом больном говорил с ним начальник отделения Песков; он
упоминал о "тактическом переводе", о "новаторском шуме". Теперь понятно,
кого Песков имел в виду. "Ну, ничего, я миндальничать не буду. Я отучил