"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу автора

- Пить... пить...
- Нельзя, сынок, не полагается.
- А что, Никита, если нам письмо написать? - шепотом спросил Хохлов.
[547]
- Куда это?
Хохлов кивнул в сторону Сухачева.
- Может, мать вызвать! Тяжеловат парнишка.
- Поправится.
Хохлов спорить не стал, но взял из тумбочки блокнот и уселся за письмо.
Дверь в палату распахнулась. Показалась группа врачей все в белоснежных
халатах.
Сухачев открыл глаза. Несколько секунд он смотрел, ничего не понимая,
затем остановил взгляд на Пескове, откинул голову и замахал перед лицом
рукой, точно рассеивая дым.
- Боится, бедняга, - посочувствовал Хохлов.
К больному подошел Голубев, положил ему руку на лоб, что-то сказал.
Сухачев успокоился, обмяк, безразлично дал себя выслушать.
Первым слушал доктор Талёв.
- Ишь, отпыхивается, словно чай пьет, - Хохлов недовольно шмыгнул
носом.
Аркадий Дмитриевич Брудаков начал осмотр с улыбок: одна - начальнику,
другая - Голубеву, никого не обидел. Потом он постучал пальцем по груди
больного, будто поклевал его легонько, приложил трубку к сердцу - и готово.
Снова улыбка Голубеву, деликатный поклон начальнику.
- Балерина, - прошептал Хохлов.
- Да, этот через игольное ушко пролезет. Подполковник Гремидов слушал
больного дольше всех.
Он просил нянечку повернуть больного на бок, посадить. Сухачев
морщился: усы щекотали грудь, но он терпел, почувствовав твердую хватку
опытного врача.
Песков не стал выслушивать больного. Он что-то буркнул себе под нос и
повернулся к выходу.
- Нет, Никита, - решительно произнес Хохлов. - Надо не письмо,
телеграмму надо давать.
Консилиум гуськом прошел через ординаторскую и скрылся в кабинете
начальника. Дверь плотно закрылась.
Майор Дин-Мамедов остановился возле столика Цецилии Марковны, спросил:
- Что, если я туда ворвусь? А?
- Что вы, что вы! - Цецилия Марковна прижала кулачки к груди. - Это
было бы ужасно!
- Ух! - Майор Дин-Мамедов хотел с досады треснуть кулаком по столу, да
так и замер на мгновение с поднятой рукой.
Из-за двери послышался визгливый крик: [548]
- Ересь! Болтовня-с! Да, да, да!
Голос Голубева, громкий, но сдержанный:
- Если мы будем бояться, то никогда ничего не откроем.
- Вздор!
- И люди не простят нам трусости...
- Садитесь.
Наступила тишина. Молчали и в кабинете и в ординаторской. Майор