"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу авторашагом пробегала сестра.
Сухачеву вспомнились детство и родные края. Он так ясно видел свое село, словно шел по его широкой улице, протянувшейся вдоль извилистой бойкой речушки Знаменки. Вон школа, в которой он учился семь лет. Перед самым его уходом в армию школу покрыли железом. Он вместе с другими ездил за железом на станцию. Напротив школы новенький клуб. Его отстроили только этой весной к Первому мая... - А море!.. Ты видел море? - слышится голос Лапина. "Нет", - хочет ответить Сухачев и не успевает. Лапин продолжает говорить, точно рассказывает не ему, а себе. Течет, переливается, как ручеек, его напевный, приятный голос: - Море очень большое, очень красивое, на горизонте оно встречается с небом. Море темнее - синее, небо светлее - голубое. Граница между ними ровная-ровная. А сколько оттенков в море! То оно стального цвета, то светло-зеленое у берегов, светло-синее вдали, все в золотых переливах... Сухачеву показалось, что он покачивается на волнах. Вспомнилось открытие клуба. Шла картина "Кубанские казаки". Он сидел рядом с Настей, взяв ее за руку. Рука [531] у Насти была горячая, и тепло от нее передавалось ему и расплывалось по всему телу. В тот вечер он собирался ей сказать, что любит ее и женится, вот только отслужит срочную. Да не сказал. Не выбрал удобной минуты... Сухачев видит, как его провожают в армию. Он едет с первым красным обозом. На улице полно народу. Играет баян. Весело, шумно. Девушки поют частушки. Никто не плачет. Лишь мама стоит в сторонке и утирает глаза концами черного полушалка. А Настя, поглядывая в его сторону, звонко поет: Взяли милого в солдаты, Взяли ягодиночку, Раскололи мое сердце, Как на речке льдиночку. Сухачев открыл глаза и тотчас зажмурился: зажегся свет. В палату вошел доктор. Сухачев его знает. Его зовут Леонид Васильевич. Сухачев ему приветливо улыбнулся. Леонид Васильевич не ответил - или не заметил, или улыбки у Сухачева не получилось. Голубев в сопровождении сестры быстрым шагом подошел к Сухачеву, наклонился над ним, пожал его руку повыше локтя: - Как себя чувствуете? Утром Сухачеву было очень плохо. Он начал бояться своей болезни, думал: "Все. Конец тебе, Павел". Но потом ему сделали прокол - доктора называли это пункцией, - и стало лучше. Теперь, хотя ему опять стало хуже, он уже не боялся своей болезни, он знал: есть пункция - средство облегчения. Поэтому на вопрос своего доктора он ответил шутливо: оторвал от кровати руку - рука была необычно тяжелой - и показал большой палец. - Молодец, - похвалил Голубев, обрадованный тем, что дух больного не сломлен. Он приступил к осмотру. Движения его были быстрыми и уверенными, не такими, как в приемном покое: они должны были убедить больного в том, что |
|
|