"Владимир Яковлевич Дягилев. Гвардейцы " - читать интересную книгу автора Ординарец, приветливо улыбнувшись, кивнул на ближнюю дверь.
Посреди комнаты, держа на коленях развернутую карту-километровку, в глубоком кресле сидел гвардии полковник Бударин - крупный черноволосый человек лет сорока пяти. Одет он был в меховую, покрытую коричневой кожей куртку с застежкой- "молнией" посредине, синие бриджи, хромовые щеголеватые сапоги. Рассматривая карту, Бударин пристукивал по полу носком правой ноги, словно отбивал такт. Опытный быстрый глаз Цырубина, глаз разведчика, тотчас заметил, что в комнате есть еще двери, по-видимому черный ход, что одно окно разбито и выходит на улицу, два других во двор, что комбриг недавно побрился, что у него подергивается левая щека - значит, волнуется. - Товарищ гвардии полковник, - негромко сказал Цырубин. Бударин вскинул голову, отложил карту. - Ага, прибыл, орел. - Радостная улыбка мелькнула на его суровом лице. - Слушаю. Цырубин приступил к докладу. Он говорил неторопливо, [346] лаконично, на особо важных местах слегка повышая голос. Бударин, внимательно выслушав доклад, задал несколько вопросов, сделал тут же кое-какие пометки на своей карте и неожиданно заключил: - Ну что же, задачу ты выполнил отлично, но все-таки я тобою недоволен, орел. Недоволен. Цырубин смотрел вопросительно. - Мне ты нужен, - продолжал комбриг. - И не суй свою голову куда попало. начальника разведки: ватная, полученная перед наступлением телогрейка, стеганые брюки, яловые стоптанные сапоги - все было покрыто пятнами крови. - Что же мне, товарищ гвардии полковник, шкуру свою беречь? Вы же сами требуете хорошей разведки. - Требую, - подтвердил Бударин. - И еще требую: себя береги и своих подчиненных тоже. - Есть. Но тогда что же такое разведка? - И без всякого "но". Повторяю: надо сохранять людей. Проводи разведку так, чтобы в бригаде потерь было поменьше. - Бударин насупился, дернул застежку- "молнию". - А то у нас опять машина сгорела. - Какая? - спросил Цырубин. - Сто двадцать третья. - Сто двадцать третья? - переспросил Цырубин, чувствуя холодок в груди. - Да, сто двадцать третья. - Бударин рывком застегнул "молнию", встал, подошел к Цырубину, посмотрел в упор: - Иди-ка, отдохни, орел. Вид у тебя очень неважный. Отдохни. Он подал Цырубину жесткую руку. Выйдя на крыльцо, Цырубин минут пять стоял, прислонясь к стене. Сто двадцать третья была той машиной, в которой, всюду сопровождая свой батальон, ездила его невеста Нина Чащина. Что сталось с экипажем? Жива ли Нина? Сердце его часто колотилось. Он побежал во второй батальон. Там о судьбе экипажа ничего в точности не знали. Бросился к соседям, в батальон автоматчиков, - там тоже ничего не могли ответить. Он кинулся к связистам - те разводили руками. |
|
|