"Марина и Сергей Дяченко. Тина-Делла" - читать интересную книгу автора

тина-Делла так смеялась, что я не решился повторить свой опыт.
После завтрака тина-Делла поступала в мое распоряжение - я учил ее
пользоваться профессиональным этюдником и многофункциональной кистью. Мы
рисовали натюрморты до полудня (местные сутки содержали двадцать три
стандартных часа), после этого пили чай, и тина-Делла отправлялась на уроки
к постоялке.
Со временем у меня вошло в привычку присутствовать на этих уроках -
хоть полчаса, хоть час. Я садился в третье кресло у обогревателя и слушал,
как они говорят.
Звуки, издаваемые тина-Деллой, с натяжкой можно было еще принять за
странную песню. Постоялка генерировала звуковые колебания всей поверхностью
морщинистого тела; в ее распоряжении был диапазон от неслышно-высоких до
неслышно-низких, пугающе-глубоких частот, а тембральная окраска менялась так
неожиданно, что заскучать, слушая ее, не представлялось возможным.
Иногда я засыпал в кресле, слушая, как постоялка рассказывает о чем-то
тина-Делле.
В тех снах я летал.

* * *

В тот день я решил развлечь мою ученицу. Тем более, что рисование
кубов, шаров и чашек ей явным образом надоело.
Я попросил найти для меня цветок. Она обшарила весь дом и в конце
концов принесла древнюю самоделку из проволоки и асбестовых лоскутков. Такие
"цветы", помнится, мастерил в детском модуле мой сын...
Итак, я поставил перед собой конструкцию из нескольких переплетенных
"стеблей" с безвольно свисающими "лепестками"; я отключил все функции
этюдника и на глаз, как первобытный рисовальщик, изобразил на экране букет
осенних астр.
Цветы стояли, освещенные солнцем, в движении световых пятен, в
полутенях и бликах, теплые и влажные; я сам не ожидал подобной удачи, а
Делла - та протянула руку, будто желая проникнуть за поверхность экрана и
коснуться зеленых стеблей.
- Это астры, - сказал я и задержал дыхание, потому что в фильтрованном
воздухе Медной Аллеи мне померещился тонкий, терпкий, осенний запах.
Тина-Делла перевела взгляд на алюминиево-асбестовую конструкцию на
столе. Снова посмотрела на мой рисунок; потом взглянула мне в глаза.
- Кажется, вы все-таки нашли общий язык, - сказал тан-Глостер вечером
того же дня.
Я давно заметил, что линза-диагностер была для него только прикрытием:
его ненормальная проницательность имела другую природу.
Вечером он предложил мне выкурить сигару перед обогревателем в его
кабинете; я согласился. Я уже очень давно не курил - в моем распоряжении не
было достаточно воздуха.
Это был замечательный длинный час. Мы сидели, вытянув ноги, наслаждаясь
каждой секундой жизни, каждым дымным колечком; только когда последняя
крупица табака превратилась в пепел, когда отключился аварийный вентилятор -
только тогда я решился задать свой вопрос:
- Прошу прощения, тан-Глостер. Неужели не существует механизма...
способа... перевести? Я имею в виду частотную речь?