"Марина Дяченко-Ширшова, Сергей Дяченко. Перевертыши" - читать интересную книгу автора

Вот-вот. Сейчас. Удержать бы догадку.
Перевел взгляд на лукавую рожицу моей внучки...
- Скажи... Скажи, почему ты молчишь? Почему уже полтора года... ты
никому не говоришь правды?
Он затрясся. Вскочил - планшетка упала на пол. Кинулся к двери - я
опередил его. По счастью, и роста и веса во мне достаточно, чтобы таскать
таких ребятишек гроздьями.
Он вырывался отчаянно и молча.
- Послушай... Я не хочу колдовать на тебя! Я же обещал! Но если ты не
возьмешь себя в руки - мне придется! Успокойся, все, все, все...
Удивительное дело. Кажется, ее никогда не брали на руки. Во всяком
случае, очень давно.
Она сперва была как железная, но потом обмякла. Я носил ее по кабинету,
убаюкивал, рассказывал о своих детях, когда они были маленькие, потом о
своих внуках и о том, что я никому не дам ее в обиду, что все, кто посмеет
ее тронуть, будут иметь дело со мной, и еще какую-то чушь, и она сперва
расслабилась - а потом разрыдалась.
Я усадил ее на диван и спросил:
Можно поколдовать на тебя? Чтобы тебе стало полегче?
Она сквозь слезы помотала головой и сказала, что ей все равно. Что
теперь она умрет. Что она давно хочет умереть, Что дед привел их ко мне
потому, что ее вынули из петли. Что она больше не может.
- Ты кого-то боишься?
Новый взрыв рыданий. И - наконец-то - история.
Это случилось после второго сеанса у господина коновала. Внешне - для
взрослых - все оставалось так, как было - днем в доме жили мальчик и собака,
ночью - девочка и кошка. Только Фиолента превращалась не в собаку, а в
брата. А брату повезло больше - он делил свое время между обличьями овчарки
и кота.
- Он полтора года зверь! - выкрикивала девочка, глотая слезы. - Он,
наверное, уже совсем поглупел! Совсем как животное! То кот, то собака...
Если теперь узнают, скажут, что это я... виновата... что из-за меня...
мама... она всегда его больше любила! Она скажет, что я специально его...
Я удержался, чтобы не спросить ее, почему она молчала. Потому что задай
я этот вопрос - истерика автоматически взлетела бы на два витка, а мне и без
того хватало эмоций.
Хорошо еще, что кабинет у меня звуконепроницаемый.
Я снова обнял ее и сказал, что она ни в чем не виновата. Что виноват
человек, который их с братом превращал. Что я добьюсь теперь того, что ему
вообще запретят практиковать. И он вернет ее деду все деньги и выплатит
компенсацию. И что дед будет доволен и не станет ругать ее.
- А мама? - спросила она безнадежно.
Я подумал, что нормальная мать моментально должна была разобраться, где
ее сын и где дочь. В любом обличье. Ну как же надо презирать собственных
детей, чтобы не заметить очевидного?!
- Мама не простит, - сказала она еле слышно.
Тогда я не выдержал:
- Я понимаю, чем больше проходило времени, тем страшнее тебе было
признаться... Но почему ты все-таки не сказала сразу?
- Я подумала, - тихо сказала девочка, - что пару дней... Подожду... Для