"Марина и Сергей Дяченко. Судья." - читать интересную книгу автора

потом уже номер десятый...
- Ты же видел запись, - говорит он еле слышно. Я киваю:
- Да. "Вне игры" не было.
- Единственный шанс... - шепчет он. - Финал Кубка Чемпионов... Ребятам
так и не удалось больше подняться. Никогда...
- Я совершенно напрасно не засчитал тот гол. Любой судья хоть раз, да
ошибается. Я ошибся фатально... Когда-нибудь я снова ошибусь, и тогда ты
наконец выплатишь свое вознаграждение.
- Это будет очень печальный день, - шепотом говорит сосед.
- Выше голову, - отзываюсь я, открывая дверь. - Никто не живет вечно...
Кроме того, я ведь еще жив!

* * *

Старушка напротив все-таки переехала. В ее окне нет ни занавесок, ни
цветов.
А вот в моем доме ничего не изменилось. Правда, после апартаментов, в
которых мне доводилось жить, квартира представляется неухоженной, грязной,
требующей ремонта.
Я звоню своему напарнику Руту и говорю, что готов сегодня ночью выйти на
работу. Оказывается, последние несколько недель автоматика то и дело
отказывает, начальство снимает с Рута штрафы, короче говоря, он тут
надрывается на работе, пока некоторые прохлаждаются на курортах. Он, Рут,
ждал меня на неделю раньше и теперь скажет шефу, чтобы у меня вычли из
зарплаты за прогул. Вот так.
Я согласен.
Принимаю ванну. Никто не врывается ко мне, потрясая включенным феном.
Пересматриваю свой гардероб. Никто не пытается прицелиться в меня из
ближайшей древесной кроны.
Ценю каждую минуту покоя. Надеваю чистое белье, развешиваю полотенце на
сушилке; на дне старого шкафа лежит моя черная судейская форма: футболка,
гетры, трусы. А в письменном столе, если хорошо поискать, может
обнаружиться свисток на ремешке.
Я бреюсь перед зеркалом в прихожей. Я спрашиваю себя: откуда берутся все
эти жуткие легенды, которыми окружено мое имя? Само ли слово "судья"
сбивает с толку болтунов? Или все-таки дело в сумме? В человеческом мозгу
чудовищные деньги связаны с чудовищными же злодеяниями, а никак не с
фальшивым "вне игры", не засчитанным голом...
Впрочем, для моего соседа нет преступления страшнее, чем то, что я тогда
совершил. И я знаю миллионы людей, которые разделили бы его мнение.
Миллионы людей на орущих стадионах, у экранов телевизоров, добровольных
безумцев, как личную трагедию переживающих неудачу "своей" команды.
Наверное, не-болелыцику не понять, как это - умереть от инфаркта за две
минуты до свистка...
Потом мысль моя меняет направление, и я думаю о Ладе. Сумеет ли Георг
утешить ее? Принесет ли отснятая программа достаточные деньги для того,
чтобы хоть как-нибудь возместить потерю Георговой доли в семейном деле?
И еще: согласен ли Георг в глубине души, что Лада поступила правильно?
Что попытаться все же стоило, хотя бы попытаться? Погнаться за столь
близким журавлем, упуская при этом синицу?