"Елизавета Дворецкая. Щит побережья ("Корабль во фьорде" #3) " - читать интересную книгу автора

Отправляйся домой, Брендольв. Мы уже предупредили твою родню. Но боюсь, они
приготовили пир не тебе, а волкам и воронам.*
______________
* Т.е. приготовились к битве.

- И я знаю кое-кого, кому еще скажут несколько ласковых слов в усадьбе
Лаберг! - шепнул Хельге Даг и показал глазами на Брендольва.
Но тот был так рад возвращению в родные места и встрече с семьей
воспитателя, что не боялся отцовского гнева. Гудмод Горячий и сам не прочь
пошутить.
Через несколько дней жизни в лесной избушке Атла уже считала, что
здешние места населяет совсем не плохой народ. Жители восточного побережья
имели милейший обычай хранить овощи прямо на поле, где они и выросли, в
больших ящиках безо всяких замков, только под крышкой с засовом, чтобы не
добрались олени или кабаны. Оказавшись внезапно хозяйкой избушки с очагом,
Атла поддалась соблазну отдохнуть несколько дней и пока не заговаривала о
том, чтобы идти куда-то дальше. Два раза она ходила тайком прогуляться по
округе и натыкалась на такие хранилища, сколоченные из тонких бревнышек и
стоящие на краю кривоватых клочков земли, которые здесь гордо именовались
полями.
Однажды Атла вскрыла такое хранилище и нагребла полный подол моркови.
Морковь пришлась кстати (помятый железный котелок был счастлив). Два дня
Атла выжидала, но ничего не произошло. Непохоже было, чтобы кто-то искал
похитителей.
- Наверное, здесь все очень богатые! - рассуждал Вальгард. Уж он-то не
трогался с места по доброй воле и вставал с устроенной на полу лежанки
только тогда, когда Атла гнала его за дровами. - Лошадью больше, лошадью
меньше - никто и не заметит. А морковь они, как видно, оставляют в жертву
местным троллям. Разве у нас кто-нибудь оставил бы еду на поле без
присмотра?
- Ты исключительно умен и проницателен для берсерка, - снисходительно
одобрила Атла. И Вальгард благодушно ухмыльнулся в ответ: он охотно прощал
женщинам мелкие насмешки, справедливо полагая, что достоинство медведя не
пострадает от комариных укусов.
Через несколько дней Атла снова собралась на добычу. У них еще
оставалось сколько-то ячменя и рыбы, но Атлу уже воротило от сушеной рыбы и
она не переносила даже ее запаха. Первый "разбой", оставшийся безнаказанным,
придал ей уверенности: может, здешним жителям и правда ничего не надо? А ей
надо, еще как надо! У нее же ничего нет!
На этот раз она пошла в другую сторону - на юг. Здесь лес скоро
окончился, перешел в какие-то чахловатые рощицы из тонконогих осинок с
серыми от холода щечками-листочками. Осторожно переставляя ноги, чтобы
поменьше мочить ненадежные башмаки, Атла иногда придерживалась рукой за
стволы, и осинки дрожали, словно хотели что-то ей сказать. "Ничего,
ничего! - невнятно, без голоса бормотала Атла, обращаясь то ли к осинкам, то
ли к себе самой. - Такие мы теперь все здесь: серые, одинокие, и дрожим...
Только вы останетесь, а я пойду дальше..."
В осинник упирался конец длинной каменной ограды высотой в половину
человеческого роста. Такими огораживают свои поля и пастбища богатые люди.
На поле чернела мерзлая земля с полусгнившими остатками ботвы. Житейская