"Наталья Дурова. Большой театр Малышка " - читать интересную книгу автора

выражение "Лили-бум". Лили - слониха, ей в ту пору шёл тридцатый год, и
весила она 240 пудов. Она работала и днём и вечером: днём - дружинницей на
улицах, а вечером - актрисой в цирке. После вражеского налёта туда, где
фугасная бомба проделала воронку или в щепы разнесла дом, срочно с
дрессировщиком спешила дружинница Лили. К ней привыкли, её не боялись, и
когда раздавалась команда "Лили-бум!", слониха становилсь живым тягачом и
подъёмным краном: вытаскивала из воронки машину, разбирала брёвна разбитого
дома. Сколько любви и благодарности доставалось ей в те дни! Когда Лили вели
на вокзал вместе с цирковой кавалькадой, суровые глаза горожан теплели,
провожая её, как солдата. Слониха шла с трудом, левая нога была прострелена
и забинтована.
В вагоне Лили почувствовала себя легче, но обрушившаяся на вокзал
бомбёжка заставила её "на нервной почве" совершить свой единственный дурной
поступок. Людей в вагоне не было, все грузили клетки на платформы, и
слониха, заметив ларь с продовольствием, без труда открыла крышку и стала
жевать двухнедельные запасы на дорогу, щедро делясь со своими неразлучными
друзьями: верблюдом Баядерой и карликовым осликом Пиком. Если б не раненная
на боевом посту нога, пришлось бы Лили отвечать по всей строгости:
продовольствия после её "работы" осталось только на двое суток.
Я могла бы без устали рассказывать о цирке и о четвероногих артистах, но
было уже поздно. Прикорнувший у ног своей хозяйки бульдог Гром так храпел,
что не хватало только молнии. И я прервала мою "краткую" речь. Она, как
оказалось, длилась три часа и снискала много сторонников нашему будущему
театру... А на следующий день я упивалась победой, глядя, как по двору
гуляет "химический" Гром - бульдог, окрашенный в тигра чертёжной тушью.


ЗАВ. ПОСТАНОВОЧНОЙ ЧАСТЬЮ,
ИЛИ ИВАН ГРИГОРЬЕВИЧ - "НЕ "ЗАНОЗА"

Вскоре театр стал явью. Уже в красном уголке громоздился первый нехитрый
реквизит: погремушки, куклы, сетка от гамака. Кружок "Умелые руки" приступал
к тому, чего пока не умел. Там выпиливали деревянные бутылочки для кота и
строили "кошкин дом", готовили цифры для собаки-математика. Но, как и в
любом деле, здесь тоже были свои упрямые "но", те самые, которые приходилось
извлекать, словно занозы.
К занозам относились двое не доверявшие театру людей. То было начальство
дома: домоуправ и дворник. Домоуправ предусмотрительно молчал, доверив
наблюдение за нашим театром родительскому комитету. Дворник высказывался
вслух. Почти каждая репетиция начиналась с его "напутствия".
- И чего людям надо! Двор построен навырост: хочешь, в песочек играй,
хочешь, на качелях побалуйся, опять же постарше если, так футбол, теннис или
ещё чего - всего достаточно. Нет, понимаете ли, мало. - Он вздыхал,
подходил к клетке с пятью крысами, пересчитывал их про себя, затем
продолжал: - Если одной когда-нибудь не досчитаюсь - жалобу подам.
Распускать по дому крыс не позволю - вредительство одно получается. Грязь
только разводят.
Однако с каждым днём речь его становилась добрее. Он всё чаще
останавливался у клетки с крысами и как-то сделал для себя приятное
открытие.