"Фридрих Дюрренматт. Лунное затмение" - читать интересную книгу автора

Да нет, ничего, говорит депутат парламента, но то, что у всех в голове
одни только деньги, начинает постепенно отравлять ему жизнь, швейцарцы ни о
чем другом, кроме денег, комфорта, туризма и прочего свинства, вообще уже не
думают; сколько зарабатывает в Швейцарии на туризме проститутка, просто уму
непостижимо - больше учителя гимназии; а вот если вдруг простые крестьяне
гор, как эти трое, не хотят принимать участия в поголовной пляске вокруг
золотого тельца, сохраняют простые обычаи и нравы гор в чистоте и оберегают
красоту своей долины - а что может быть еще прекраснее и возвышеннее
занесенной снегом горной деревушки, - так правительство тут как тут со
своими репрессиями. Однако им пора уже к унтерлоттикофенцам, иначе не
миновать раздора.
Трое почетных гостей встают и прощаются, а хозяин "Медведя" испытывает
такое облегчение, что тут же заказывает бутылку дорогого "дезалея", потом
еще две, а после этого еще кофе и шнапс и за все платит сам.
Уже наступает утро, когда они наконец ранним поездом приезжают из
Оберлоттикофена во Флётиген, к подножию своей горы. Когда они проходят мимо
церкви и дома пастора, топая по хорошо расчищенной дороге, перед ними вдруг
вырастает фигура пастора.
Ну вот, говорит он, из-за них, деревенских упрямцев, не пожелавших
сделать взнос на снегоочистительные работы, ему теперь тоже придется
подниматься наверх пешком, должен же он раз в месяц прочитать воскресную
проповедь.
Зато сегодня ночью они повалят бук на Блюттлиевой поляне и заменят
балку в церковной кровле, поспешил сообщить трактирщик.
Наконец-то хоть одно божеское дело, за которое Бог воздаст им сторицей,
расплылся в умилении пастор. Он намеревается сегодня с особой тщательностью
выполнить свою миссию духовного пастыря и посетить каждую семью, чтобы
выяснить, у кого какие трудности и чем занимаются его бывшие конфирмантки -
Шлагинхауфенова Эннели, Оксенблутова Эльзели, Хаккерова Сюзели и
Хинтеркрахенова Марианли, все такие на редкость чистые и набожные девочки, а
еще ему хочется хорошенько поесть в трактире, полакомиться в "Медведе" мясом
в горшочке по-бернски, а вечером глазуньей с рёшти, времени у него
предостаточно, сегодня ведь полнолуние, и он заранее радуется, воображая,
как будет спускаться по дороге вниз, залитой мягким лунным светом.
Крестьяне, сбившись кучкой вокруг пастора, вышли за деревню, откуда
начиналась по-прежнему засыпанная снегом дорога во флётенбахскую долину.
Пастор месил снег рядом с хозяином "Медведя", а между трактирщиком и
Оксенблутом, погруженный в свои думы, брел, как арестант, Мани.
Собственно, он никак не может взять в толк, почему они все так
недоверчивы, ведь он же на все согласился; пастор тоже был занят своими
мыслями: собственно, сегодня утром ему повезло, обычно истинное наказание с
этими общинами в горах, чистая Голгофа, люди там сверхпримитивны, а сейчас
вроде представилась возможность завоевать у них хоть какую-то популярность,
дело, к сожалению, обстояло так, что этот догматик Вундерборн очень гордился
тем, что прослыл однажды в Эмисвиле любимым деревенским пастором. Не
где-нибудь, а именно в этой глухомани, в этой до фанатизма религиозной дыре
Эмисвиле, а теперь он проповедует теологию без Бога, и тот, кто хочет стать
его преемником, должен быть, как и он, популярным в народе пастором, по
возможности в одной из горных общин, это его главное условие.
Они вошли уже в лес, а трактирщик все думал, что же делать с пастором,