"Фридрих Дюрренматт. Остановка в небольшом городке (1980)" - читать интересную книгу автора

родными пейзажами: Бернские Альпы, или там монастырь Айнзидельн, или
Блюмлизальп, вид с запада, Напф - вид с юга, Маттерхорн - с севера или
Пайернский собор. Недалек тот час, когда ему придется ездить среди почти
голых, почти лишенных родины и культуры стен третьего класса, как он уже
собирался однажды. И вот теперь тоже.
За окном давно стемнело. Поезд не слишком торопился проехать мимо Юры,
останавливался то здесь, то там. Де Шангнау злился, что прозевал скорый,
через Делемон, и вот теперь вынужден тащиться кружным путем, через Ольтен.
Чемодан и портфель лежали в сетке над его свободным теперь местом, он три
дня не был дома, успел за это время встретиться с той англичанкой. В
"Христианском приюте". И в этом тоже были приметы падения. Во времена уны он
нарушал супружескую верность в "Трех волхвах" либо в Цюрихе - в "Бор-о-лак".
Он скучливо оглянулся на свое купе, которое покинул, чтобы передохнуть от
жары в более прохладном коридоре. В этой стране все поезда были чересчур
жарко натоплены. Двадцать два градуса, попробуй вытерпи. Студент заснул над
своим учебником анатомии, и коммивояжер, севший в Энсингене, подремывал в
молочном отблеске стекол. Де Шангнау взглянул на часы. Двадцать один час
тридцать семь минут. В двадцать один пятьдесят девять он будет на месте. Он
раскурил сигарету "Паризьен". Все было пронизано дрожью от равномерных
толчков поезда, все облечено в лед и стекло. Проводник с красной сумкой,
шатаясь, прошел мимо, вскоре после него из вагона-ресторана проследовал
статский советник Рос из Лозанны - по счастью, близорукий, - с которым он
некогда был дружен. Де Шангнау вгляделся, угадал взглядом отдаленные фонари
и световую рекламу, поезд где-то между Золотурном и Гренхеном, а может, и
еще где-то подкатил к перрону маленького городка, который трудно было
опознать сквозь оледеневшие стекла и который не мог предложить сколь-нибудь
разумной причины, чтобы в нем выйти.
А если банкир все-таки и вышел, то из одного лишь любопытства,
единственного, за что он еще мог уцепиться в этой жизни. Сквозь почти
непрозрачное стекло он заметил освещенную женскую руку, рука, высунувшись из
киоска, что-то подавала пассажиру, только что покинувшему купе первого
класса.
Шангнау не мог устоять перед искушением. Он вышел из поезда. Пустой
перрон был более чем скупо освещен. Холод отрезвил банкира. Он проследовал
вдоль поезда и подошел к киоску. Но сама киоскерша не вполне соответствовала
своей изящной ручке. У нее были черные и гнилые зубы. Банкир помешкал, он не
знал толком, зачем сюда подошел и что ему теперь делать, решил наконец
купить сигарет, хотя у него в кармане еще лежала непочатая пачка, пошарил в
карманах, злясь, что вышел, но тут поезд тронулся. Последний из баронов де
Шангнау не мог вскочить на ходу, мешало наброшенное на плечи пальто. Ему не
оставалось больше ничего, кроме как засунуть руки в рукава, застегнуться на
все пуговицы и проводить глазами освещенный квадрат окна, который все
быстрее и быстрее проплывал мимо, уходя в ночь, в пустоту, как показалось
барону.
Скорые поезда, - как с легкой досадой, словно неудача постигла именно
его, пояснил начальник станции, к которому обратился де Шангнау, - скорые
поезда стоят очень недолго, поэтому всего лучше без крайней надобности не
выходить на остановках. Сигареты можно купить и в вагоне-ресторане. Куда,
кстати, направляется пассажир?
- В Ивердон.