"Маргерит Дюрас. Месье X, именуемый здесь Пьер Рабье " - читать интересную книгу автора

позволит мне вернуться сюда завтра утром. Г-н Герман и на этот раз
отсутствует, я жду его все утро. Союзники высадились уже неделю назад, и в
резиденции немецкой полиции ощущается растерянность. Мой пропуск истекает в
полдень, я напрасно ищу секретаря, которого видела накануне. Почти двадцать
часов ожидания пропадут зазря. Я останавливаю высокого мужчину, который
проходит по коридору, и прошу оказать мне любезность - продлить до вечера
мой пропуск. Он говорит, чтобы я показала свою карточку. Я протягиваю ее. Он
говорит: "Так это дело группы с улицы Дюпен".
Он называет фамилию моего мужа. Говорит, что это он арестовал его и
проводил первый допрос. Это и есть г-н Х, агент гестапо, названный здесь
Пьер Рабье.
- Вы его родственница?
- Я его жена.
- А!.. знаете, это неприятное дело...
Я не задаю никаких вопросов Пьеру Рабье. Он на редкость вежлив. Он
продлевает мой пропуск. И говорит мне, что завтра Герман будет на месте.
Назавтра, когда я иду к Герману за разрешением на передачу, снова
встречаю Рабье. Я жду в коридоре, он выходит из какого-то кабинета. Он
держит на руках очень бледную женщину, она в полуобморочном состоянии,
платье на ней совсем мокрое. Он улыбается мне и исчезает. Через несколько
минут он возвращается, опять улыбается.
- Ну что, по-прежнему ждете?..
Я говорю, что это не важно. Он снова заводит речь о деле группы с улицы
Дюпен.
- Там была настоящая казарма... И к тому же на столе мы нашли план...
Это очень серьезное дело.
Он задает мне несколько вопросов. Знала ли я, что мой муж был членом
организации Сопротивления? Знакома ли я с людьми, жившими на улице Дюпен? Я
говорю, что едва знакома с ними, а некоторых и вовсе не знаю, что я пишу
книги и ничем другим не интересуюсь. Он говорит, что ему это известно, мой
муж сказал ему об этом. Что при аресте он нашел на столе в гостиной два моих
романа и, посмеиваясь, признается, что даже забрал их. Он больше не задает
вопросов. Он наконец говорит мне правду: я не смогу получить разрешение на
передачу, потому что разрешения на передачи отменены. Но есть возможность
передать продукты через немецкого следователя, который ведет допрос
заключенных.
Следователь - это Герман, тот самый, которого я жду уже три дня. Он
появляется под вечер. Я говорю ему о том, что сказал мне насчет передачи
Рабье. Он объясняет, что мне не дадут свидания с мужем, но берется передать
ему и его сестре продукты, я могу принести их завтра. Выйдя из кабинета
Германа, я опять встречаю Рабье. Он улыбается, он подбадривает меня: моего
мужа не расстреляют, "несмотря на обнаруженный на столе гостиной, вместе с
моими двумя романами, план немецких военных объектов, которые он с
товарищами собирался взорвать". Рабье смеется.
Я живу в полной изоляции. Только Д. звонит мне каждое утро - это моя
единственная связь с внешним миром.
Проходит три недели. Обыска у меня не было. Учитывая последние события,
мы думаем, что гестаповцы теперь уже не явятся. Я прошу, чтобы мне разрешили
снова включиться в работу. Мне разрешают. Руководителю нашей организации
Франсуа Морлану нужен связной вместо уехавшего в Тулузу Ферри, меня просят