"Дэйв Дункан. Грозные моря (Принцесса Инос #3)" - читать интересную книгу автора

ночи. Спала она плохо, добрыми словами поминая снотворные чары Элкараса и
караванные соломенные тюфяки. Поначалу они могли казаться неудобными, но
одеяла, брошенные на землю, право, еще хуже. Ночи принцессы были заполнены
безрадостными думами и нескончаемым ворочаньем.
Краснегару, скорее всего, она больше не нужна. На ее место Хранители
наверняка кого-нибудь посадили, и обещание, данное отцу, уже никак не
выполнить. Как же быть Иносолан?
Говорил ли Бог, что ей предначертано любить варвара и править
султаншей в Араккаране?
Представить себе, что она султанша и скачет на охоту в Араккаране, так
же трудно, как и Азака, поражающего копьем белого медведя полярной ночью...
Что ж, остается верить в любовь, как велел Бог.
И верить Азаку.
Временами горная дорога взбиралась вверх, вилась среди пустынных
долин, замшелые булыжники древней мостовой были оплетены корнями и засыпаны
песком. А временами дорога и вовсе пропадала, и продвижение тогда
становилось невыносимо медленным.
На третий день дорога вывела путников на гребень перевала. Каменистая
пустыня была украшена инкрустацией из скал, куда ни кинь взгляд - всюду
сверкали молчаливо-торжественные ледяные щиты горных вершин. Но Инос
подумалось, что из всего этого великолепия она запомнит только ветер.
Вечером того же дня они начали спуск. Вниз шла дорога, старинная, но
все еще проходимая, ведущая прямо в темную туманную пасть Заповедных Земель
Тума.

Где ты, милая, блуждаешь,
Что ты друга не встречаешь
И не вторишь песне в лад?
Брось напрасные скитанья,
Все пути ведут к свиданью, -
Это знает стар и млад.
Шекспир. Двенадцатая ночь.
Перевод Э. Липецкой


Часть четвертая
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ

1

Мучения Джалона продолжались три дня. Он пел, пока не охрип, а его
пальцы не начали кровоточить. Через раз приходилось исполнять "боевую песнь
о Дартинге". Вскоре уже и Рэп выучил ее не хуже Джалона. Он с ненавистью
повторял каждое слово и каждую ноту - эту издевку над честными моряками,
безвинно и жестоко убитыми. Но еще горше оплакивал Рэп участь их жен и
детей. Боги, будет ли мне прощение?
Менестреля тоже утомило однообразие. Он пытался импровизировать, но
команда требовала первоначальный вариант. Они только и позволили, что
крошечное изменение - Джалон пропел последний куплет писклявым голоском
молодого Варьяка. Он бы никогда не осмелился так шутить ни над кем другим,