"Сара Дюнан. На грани" - читать интересную книгу автора

помойка, свалка строительных отходов, судя по мусору, который мы выгребли
оттуда в выходные после ее вселения. Тогда тоже стояло лето, правда, и
вполовину не такое знойное. Денег нанять помощников у нее не было, и она
созвала друзей - велела тащить все: и пиво, и съестное, и всякие там
мотыги-лопаты. Мы выгребли два полных чана мусора. Лили в это время висела в
гамаке, привязанном к бельевой веревке и кусту бузины у задней двери, и, как
только она начинала плакать, тот, кто проходил мимо, останавливался и качал
ее. Обедали мы стоя, поедая всухомятку хлеб с сыром и салями. Пол сказал,
что это похоже на кадры дурной итальянской кинокартины: пот льется, солнце
печет, а ты возделываешь землю и рад-радешенек. Такие дни запоминаются как
ключевые вехи в истории поколения.
Где все эти люди сейчас? Преуспевают, наверное, так что могут позволить
себе садовников. Мне они были симпатичны, хотя дружила с ними больше она,
чем я. Видятся ли они теперь? Обмениваются ли поздравительными открытками на
Рождество? Она о них ничего не рассказывает, по крайней мере насколько я
помню. Впрочем, теперь она вообще мало о ком говорит, за исключением,
разумеется, Лили, а также Пола, а в последнее время и Майкла. Наверно, если
б мне понадобился кто-нибудь из них, я смогла бы найти в телефонной книге их
номера. Интересно, в каком возрасте начинаешь искать в телефонной книге не
столько друзей, сколько знакомых?
Я начинаю чувствовать действие водки - первые красноречивые признаки
накатывающей слезливости - как червяк на дне бутылки с мексиканской
настойкой. В Амстердаме сейчас почти три часа ночи, там я давно бы уж
вырубилась. Сумрак ночи. Выключив свет, я поднялась наверх.
Комната Анны выглядела пугающе прибранной - кровать застелена,
покрывало не смято. Чистота выглядела даже преднамеренной - так оставляют
комнату, когда, пакуя вещи, знают, что вернутся не скоро. Потом я вспомнила,
что в отсутствие Анны здесь убиралась Патриция - пропылесосила пол,
развесила по местам брошенную одежду, словом, уничтожила самые явные следы
беспорядка, которым обычно окружала себя Анна. Дабы подтвердить свою
догадку, я открыла шкаф. На меня вывалился целый ворох одежды, отчетливо
пахнущий Анной - слабый запах ее духов мешался с запахом ее тела.
Индивидуальный запах, здесь он был настолько явствен, что казалось, оглянись
я, и увижу Анну. Но за спиной у меня Анны не было.
Я прошла в соседнюю комнату - пресловутую "гостевую", как именовалась
эта комната на жаргоне квартирных риэлторов: Анна устроила там кабинетик,
теснота которого еще увеличивалась обилием мебели. В нем были письменный
стол, шкаф с картотекой, компьютерный столик и всюду бумаги и горы книг.
Даже Патриция не могла да и не хотела пробираться в эти джунгли.
Я села за стол, зажгла лампу. Если и возможно в кабинете что-то
отыскать, то, несомненно, это здесь. Я откинулась на спинку кресла. На доске
с мятными записками, висевшей над столом, на уровне глаз были прикноплены
фотографии. Я увидела фото Лили на игровой площадке - руки вскинуты над
головой; кадр запечатлел девочку в момент безудержного восторга перед тем,
как ей съехать с горки. Рядом висела моя фотография, где я выглядела моложе
и серьезнее, и на руках у меня был ребенок, наш единственный ребенок; а вот
Пол и подросшая Лили, сидят друг напротив друга в какой-то американской
едальне, лица сняты в профиль, рты у обоих разинуты, зубы вгрызаются в два
гигантских гамбургера. Это год назад во время бесплатного путешествия, когда
Анна по заданию газеты летала в Монтану и Пол встретился там с ними по