"Мао Дунь. Осенний урожай (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

не видно сельчан, над этим старик не задумывался, он только смутно
чувствовал, что за время его болезни все изменилось: и сам он, и сноха его,
и внук, и родная деревня. Так стало старику горько, что даже грудь заболела.
Он поставил чашку, подпер голову руками и весь отдался поглотившим его
беспорядочным мыслям.
Дед Тун-бао, бежавший из лагеря "длинноволосых", рассказывал отцу, что
"длинноволосые" шныряли по домам и грабили крестьян, поэтому стоило им
появиться в деревне, как все прятались, даже куры и собаки.
Недаром, когда в нынешний новый год японские дьяволы захватили Шанхай,
сельчане говорили: "Опять "длинноволосые" пришли!" С японцами вроде бы
помирились, а чтобы "длинноволосые" появились, этого Тун-бао не слыхал, по
крайней мере во время своей болезни. И все же деревня словно вымерла. Еще
дед рассказывал, что "длинноволосые" часто уводили крестьян, если те
соглашались, и тогда деревни пустели. Может, и сейчас их увели
"длинноволосые"?! Тун-бао как-то слышал, что в некоторых местах
"длинноволосые" так и остались жить. Но его земляки на них не похожи, все
они люди степенные, уважаемые. Неужто эти бандиты побывали здесь, когда ему
было совсем худо и он плохо соображал? Нет, что-то не верится.
Вдруг послышались чьи-то шаги. Старик поднял голову и увидел широкое,
словно сплющенное, лицо и глядевшие на него в упор глазки-щелочки. Это
пришла соседка, жена Гэнь-шэна, славившаяся своим распутством. Хэ-хуа тоже
сильно похудела, но это ей шло, даже глазки-щелочки не казались такими
отвратительными. В них старик прочел удивление, смешанное с жалостью. Он тут
же вспомнил, как весной, когда крестьяне выкармливали шелкопрядов, Хэ-хуа
пыталась сглазить его "драгоценные сокровища". И надо же было, чтобы ее, эту
Звезду Белого Тигра, старик первую увидел после болезни. Не дурной ли это
знак? Тун-бао презрительно плюнул и отвернулся: глаза бы его не глядели на
эту тварь! Но когда через несколько мгновений он повернул голову, женщины
уже не было. По ногам скользнул луч солнца, и Тун-бао вспомнил о старшем
сыне: А-сы, должно быть, уже в пути и наверняка привезет рису - старик
верил, что сыну удалось занять денег. Тун-бао даже чмокнул от удовольствия.
По правде говоря, тыквенная каша, которой семья пробавлялась изо дня в день,
ему порядком надоела. При одном воспоминании о рисе он глотнул слюну и
подумал о внуке, таком исхудавшем и жалком.
- Сяо-бао! Сяо-бао! - позвал он. - Иди к дедушке!
Впервые после болезни старик заговорил громким голосом. Никто не
откликнулся. Тун-бао огляделся, напряг силы и еще раз крикнул. Вдруг, к
удивлению своему, он увидел, что Сяо-бао выбежал из дома Хэ-хуа, держа в
руке что-то плоское и круглое. Он подбежал к деду, эта маленькая обезьянка,
поднес к самому его носу блин и закричал:
- Гляди, дедушка! Блин! - и тут же сунул его в рот.
Старый Тун-бао снова глотнул слюну, улыбнулся, почувствовав легкую
зависть, но тут же, приняв строгий вид, спросил:
- Ты где взял блин?
- Хэ... Хэ... - набив полный рот, только и мог выговорить мальчик.
Лицо старика исказилось от злости: мальчишка принял угощение из рук его
заклятого врага. Совсем стыд потерял! Значит, в доме Хэ-хуа пекут блины.
Куда только смотрит Владыка неба? Тун-бао заскрежетал зубами, но ударить
внука не решился. Мальчик между тем съел блин и очень довольный заговорил:
- Это Хэ-хуа дала мне блин, дедушка. Она хорошая.