"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

Услышав это, король тоже не упускает случая рассмеяться на свой лад,
ибо Людовик XIV, сохраняя достоинство, никогда не смеется, даже в кругу
самых близких людей. Составить верное представление об этом Короле Солнце
может лишь тот, кто был опален его лучами.
Итак, речь идет о славном времени смуты, когда в Париже все было
поставлено с ног на голову, но людям не жилось от этого хуже. Двор был объят
неописуемым ужасом, и в первую очередь им был охвачен господин кардинал
Мазарини. Предыдущий кардинал, мой доблестный двоюродный дед, не трусил бы
из-за такого пустяка. При дворе снова решили уехать (двор уже однажды
уезжал), но следовало держать это в строжайшем секрете, ибо чернь могла
этому помешать - в подобных случах она не склонна церемониться. В тайну
посвятили немногих, даже приближенные королевы ничего не знали, но отец был
обо всем осведомлен.
Ежегодно 5 января маршал давал званый ужин, на котором из гостей
выбирали так называемую королевскую чету; как правило, на этих пиршествах
присутствовал цвет дворянства, даже принцы; когда подавали десерт, нас
приводили к столу вместе с множеством других детей, с которыми мы играли во
время застолья. В тот день, как обычно, у нас были герцог Немурский, г-жа де
Лонгвиль и герцог Буйонский - чтобы пойти на такое, требовалась недюжинная
дерзость хозяина.
Ужин был великолепен, отец очарователен, а ничего не подозревавшая
матушка была такой же, как всегда. Госпожа де Лонгвиль была избрана
королевой, а герцог Немурский - королем. Около часа ночи все разошлись,
несмотря на уговоры маршала, по всей видимости желавшего продолжать ночное
пиршество. Отец тотчас же поднялся в покои матушки, которая не выносила
первый этаж и предпочитала всегда жить на втором этаже; я находилась там
вместе с Гишем, Лувиньи и Пюигийемом (посторонние уже давно нас покинули).
Матушка отдавала распоряжение своим и нашим горничным, так как на следующий
день нас, детей, должны были рано утром вести в церковь; Пюигийем с присущей
ему спесью хотел отправиться туда вместе с Гишем и конюшими маршала; матушка
же советовала ему умерить свои притязания.
- Сударыня, - произнес отец, уже в сапогах входя в комнату, - мы
немедленно уезжаем.
- Уезжаем, сударь? В такой час?
- Не вы, не Лувиньи, не Пюигийем и не мадемуазель де Грамон, но мы с
Гишем уезжаем вместе с частью моих слуг.
- Нельзя ли отложить эту поездку?
- Это невозможно: король, королева и Месье ждут нас на Кур-ла-Рене,
где назначена встреча; двор переезжает в Сен-Жермен; следует поспешить,
иначе господа парижане могут расставить повсюду свои посты и поймать нас как
в мышеловку.
- Я тоже поеду с вами, сударь, - со своим неизменным хладнокровием
заявила матушка.
- Ни в коем случае, душенька, не будем ничего терять из виду;
оставайтесь здесь и, напротив, продолжайте почаще принимать господ принцев и
их сторонников. Я оставляю вас в добрых отношениях с ними. Уверяйте всех,
что я уехал без вашего ведома, что вы ничего не знали и к тому же в любом
случае не последовали бы за мной. Рвите на себе волосы из-за того, что я
похитил у вас графа де Гиша, и клянитесь, что уж остальные ваши дети будут
на стороне Парламента, как только возраст позволит им принять чью-либо