"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

- Почему же?
- Отец часто меня бранит, и потому я никогда не рассказываю ему о том,
что делаю.
Кардинал улыбнулся. Вопросы возобновились; затем он и королева снова
принялись перешептываться; все это время Филипп прятался за юбками г-жи де
Ружмон, лишь изредка отваживаясь высунуть голову, чтобы взглянуть на меня;
он был напуган намного больше, чем я. Я же и бровью не шевельнула. Королева
нетерпеливо слушала кардинала; затем она вытянула руку и, пронзив меня
яростным взглядом, сказала:
- Возвращайтесь туда, откуда вы пришли, уведите Шарни, и если еще
когда-нибудь...
- Простите, сударыня, - вмешался кардинал. - Милое дитя, вы
чрезвычайно рассудительны и чрезвычайно сдержанны и в очередной раз
подтвердите это, если не станете никому рассказывать о том, что вы сегодня
видели. В противном случае господин маршал сильно на вас рассердится и очень
долго будет держать вас дома взаперти.
- Вы правы, сударь, я этого не забуду.
- Эта пигалица! - вскричала королева, всегда готовая вспылить. -
Следовало бы...
Я не считала себя пигалицей и с гордым видом заявила в ответ:
- Вы еще увидите, сударыня, пигалица ли я!
- Уведите ее, уведите ее, госпожа де Ружмон, пусть она уходит! Заприте
двери! Оставьте Филиппа со мной. Ступайте! Ступайте!
Я слышала, как королева прибавила по-испански, наклонившись к
кардиналу:
- Лучше было бы навечно ее заточить.
- А как же ее отец?
Я обернулась, придя в бешенство. Госпожа де Ружмон увела меня; она
принялась осыпать меня упреками и грозить мне самыми страшными карами, если
я когда-нибудь сюда вернусь или проговорюсь. Я ничего ей не отвечала. Мне
стало страшно: эта женщина пугала меня больше, чем королева, поскольку она
была уродлива. Тем не менее я хранила молчание. Мы пошли в сторону экипажа.
Его сторожил тот же самый человек, который во время нашего первого визита
сообщил о кончине моего двоюродного деда. Мы ничего ему не сказали.
Шарни и Готон ждали меня посреди аллеи.
Госпожа де Ружмон направилась прямо к ним со словами:
- Возвращаю вам эту маленькую глупышку, милочка; в следующий раз не
вздумайте идти у нее на поводу и не позволяйте больше везти вас к людям, не
желающим вас видеть. Вам чрезвычайно посчастливилось, что Мадемуазель не
станут оповещать о том, как вы воспитываете свою питомицу. Прощайте.
Она удалилась, не сказав больше ни слова. Душенька Fotoh взяла меня и
Шарни за руки и направилась к нашей карете; выглядела она весьма
сконфуженной и растерянной. И тут мной овладела ярость. Я разразилась
страшными воплями, и мой маленький приятель принялся мне вторить, не зная,
почему он кричит. Готон тащила нас, хотя мы упирались изо всех сил: ей
хотелось поскорее отсюда уехать. Я уже не помню, о чем я тогда думала, но с
тех пор я ни разу не говорила обо всем тогда увиденном, хотя в это трудно
поверить; тем не менее это так. Я дала себе обещание молчать из гордости,
чтобы доказать, что у меня хватит на это сил, а также от страха. Бесспорно,
что с того самого дня королева и Мазарини не спускали с меня глаз и своим