"Оксана Духова. Хозяйка тайги " - читать интересную книгу автора

И барон был прощен.
Вот так и познакомилась Ниночка с весельчаком Борисом. А на Пасху они
уж были обручены, и вот теперь к новому, 1826-му, году намечалась свадьба.
Весь Петербург с нетерпением ждал сего события. В соборе Казанской Божьей
Матери хоры разучивали торжественные песнопения, а сто тридцать шесть
коринфских колонн должны были украситься родовыми стягами дома Кошиных.
И вот сегодня, 14 декабря 1825 года, портниха Прасковья Филипповна
склонилась над подолом Ниночкиного подвенечного платья, разглаживая
несуществующие складочки, прилаживая кружева, да восхищаясь без конца
прелестной невестой.
Прасковья была уже в летах, ширококостная, с добродушным морщинистым
лицом. Носила всегда самое простое одеяние городских ремесленников, опрятное
и достойное. А ведь ее пошивочная считалась лучшей в Петербурге, несмотря на
модные французские лавки.
- Нет, ну, что за времечко такое, - болтала сейчас без умолку
Прасковья. - Добрый государь Александр - царствие ему небесное! - помре вот
в Таганроге так не вовремя, так не вовремя. Должен ныне царем-то великий
князь Константин сделаться, а тут поперед братец его меньший Николай и
пролез, эко их разносит - и этот царем быть хочет.
Она положила на ковер игольницу и глянула на Ниночку, что крутилась
перед золоченым зеркалом. Беззаботная графинюшка, восхищенная подвенечным
нарядом и без конца думающая о своем "Бореньке", о нежных его словечках,
ласковых руках и страстных поцелуях.
- Будет бунт, как пить дать, будет, - вынесла свой политический вердикт
Прасковья. - Сущая рех-во-люция, так это теперь называется. Ой, чего только
не наслушаешься, людям платья пошивая. Заговор тайный составлен против царя,
а заговорщики-то все люди знатные, известные, князья да генералы. И, знаете,
милая, что говорят-то они? Дескать, настало время с царем расквитаться, мол,
да здравствует свобода, равенство, братство, как хранцуз какой-то окаянный
Руссо прописал. Вот ведь как. Вы только представьте, ваше сиятельство,
барынька моя милая, что сотни тысяч холопьев чумазых вольную получат, от
крепости освободятся?
Ниночка юлой крутнулась перед зеркалом. Широкая юбка ее почти готового
уж платья колоколом взлетела.
- Я ничего не понимаю в политиках, Прасковья. Я вот замуж выхожу...
- Говаривают, что бунтовать-то еще в декабре нынешнем зачнут. Это вам,
барынька, не шутки. - Прасковья с кряхтением поднялась с колен и поправила
седые волосы. - А ведь декабрь-то уже на дворе... Во имя всех святых
угодников, ох и кровушки в эти дни прольется! Вы б поспрашивали его милость
Бориса-то Степановича, он же, чай, лейтенант, он многое, небось, слышал.
- Борис Степанович ничего не знает ни о каких заговорах, - Ниночка
бросилась в широкое, обитое дамаскими шелками кресло. - Он бы мне все сразу
обсказал и батюшке моему тож. Все лишь болтовня пустая, Прасковья. Склока
великих князей за трон есть хорошая кормушка для сплетен и домыслов лукавых.
Будет ли царем Николай, Константин ли - все едино, в России ничего не
изменится!
- Константин-то слабак, а Николай - государь строгий. Но никто из них с
покойным братцем своим Александром Павловичем таки не сравнится.
- Тебя сие волнует, Прасковья? - Ниночка поудобнее откинулась в кресле
и рассмеялась звонко. - Лично я замуж выхожу. А второго января я с Боренькой