"Э.Дюкас, Б.Хофман. Альберт Эйнштейн как человек " - читать интересную книгу автора

трубе". Выдержка из письма Эйнштейна биографу Карлу Зеелигу от 25 октября
1953 г.:
"Раньше мне никогда не приходило в голову, что любое случайно
оброненное мною замечание будет подхвачено и увековечено. Если бы знал, еще
глубже спрятался бы в своей раковине".

Эйнштейна озадачивали некоторые черты английского характера. Элен
Дюкас, секретарь Эйнштейна, живо вспоминает, как в 1930 г., во время
короткой остановки в Саутхемптоне по пути в США, британский репортер спросил
у нее, можно ли встретиться с Эйнштейном. Зная Эйнштейна, она ответила:
"нет" - и приготовилась к сражению. К ее удивлению, репортер принял это
"нет" без возражений и ушел. Это был не единственный случай. Другие
английские журналисты вели себя точно так же. Она рассказала о них
Эйнштейну, и это нашло отражение в его путевом дневнике:
"3 декабря 1930 г. (Саутхемптон): ...В Англии даже репортеры сдержанны!
Честь тому, для кого честь - не пустой звук. Достаточно простого "нет!". Мир
может еще многому здесь поучиться - вот только я не хочу учиться и всегда
одет небрежно, Даже за священным таинством обеда".

Позднее профессор Ф.А. Линдеман, будущий научный советник Уинстона
Черчилля, устроил для Эйнштейна поездку в Оксфорд. Эйнштейн остановился в
Крайст Черч Колледже, обычаи и обряды в котором почти ничем не отличались от
обычаев и обрядов других оксфордских колледжей. Как и большинство из них,
Крайст Черч Колледж предназначался только для лиц мужского пола. В комнатах
было холодно.

Каждый вечер преподаватели и студенты - пятьсот человек - в
академических мантиях торжественно собирались в большом зале на обед; при
этом читалась латинская молитва. Вот дневниковая запись Эйнштейна:

"Оксфорд, 2/3 мая 1931 г.: тихо живу в своей келье; сильно мерзну.
Вечер: торжественный обед со святой длиннополой братией".

А вот запись другого рода, рассказывающая о буре на море:
"10 декабря 1931 г.: никогда прежде не видал я такого шторма, как
нынешней ночью... Море непередаваемо величественно, особенно когда в него
погружается солнце. Чувствуешь себя так, будто растворился в природе и
слился с ней. Сильнее обычного ощущаешь незначительность отдельного
человека, и это делает тебя счастливым".
Посылая в 1920 г. свое гравированное изображение д-ру Гансу Мюзаму,
другу-медику в Берлине, Эйнштейн сделал надпись на портрете (гравюру
исполнил Герман Штрук):
"Если судить объективно, человек в результате своих страстных усилий
может ухватить лишь бесконечно малую частицу истины. Но сами по себе эти
усилия освобождают от уз, сковывающих личность, и делают нас сподвижниками
лучших и величайших".

В письме Эйнштейна от 15 марта 1922 г. другу Паулю Эренфесту, тоже
физику-теоретику, есть такая фраза:
"Как жалок и несведущ физик-теоретик перед лицом Природы - и перед