"Э.Дюкас, Б.Хофман. Альберт Эйнштейн как человек " - читать интересную книгу автора

июня 1951 г. написал такое письмо:
"Земля существует уже больше миллиарда лет. Что до ее конца, то мой
совет: подожди и увидишь!"
В постскриптуме он приписал:
"Посылаю несколько марок для твоей коллекции".

Правительственный чиновник из Дрездена, воображавший себя большим
политиком и психотерапевтом школы Адлера, задумал книгу, основанную на
психоанализе видных людей. 17 января 1927 г. он написал Эйнштейну в Берлин и
спросил, согласится ли Эйнштейн подвергнуться психоанализу.

На письме рукою Эйнштейна по-немецки написан проект ответа (неизвестно,
был ли ответ отправлен):
"Сожалею, что не могу удовлетворить вашу просьбу. Лредпочитаю
оставаться непроанализированным и темным".
Сначала Эйнштейн был неблагоприятно настроен в отношении Зигмунда
Фрейда, но позже переменил свое мнение. В день пятидесятилетия Фрейд,
подобно многим другим, направил Эйнштейну приветствие. В своем послании он
назвал Эйнштейна "счастливчиком" ("Sie Glucklicher"), и это возбудило
любопытство Эйнштейна. 22 марта 1929 г. Эйнштейн ответил ему из Берлина:
"Глубокочтимый маэстро,
я горячо благодарен вам за то, что вы вспомнили обо мне. Но почему вы
подчеркиваете мое "счастье"? Вы проникли в подноготную многих людей - по
сути, всего человечества, - но все же не имели случая проникнуть в мою.
С величайшим уважением и сердечными пожеланиями".

Фрейд объяснил, что считает Эйнштейна счастливчиком, потому что не
сведущие в физике люди не осмеливаются судить о его работе, в то время как о
работах Фрейда судит каждый, независимо от того, знаком ли он с психологией.

20 января 1921 г. редактор одного немецкого журнала, рупора нового
искусства, в письме к Эйнштейну в Берлин выразил уверенность в том, что
существует тесная связь между развитием искусства и научными свершениями
эпохи. Он просил Эйнштейна написать для журнала несколько абзацев на эту
тему. 27 января 1921 г. Эйнштейн ответил:
"Не могу сказать ничего оригинального по поднятому вами вопросу, а тем
более заслуживающего публикации; все же прилагаю несколько изречений,
подтверждающих мои добрые намерения. Если бы мои чернила были не столь
вязкими, в ответ на ваше дружелюбное письмо я прислал бы более роскошный
опус".

"Изречения" были опубликованы в журнале:
"Что общего в художественной и научной деятельности?
Когда мир перестает быть ареной наших личных надежд и упований, когда
мы свободно воспринимаем его, восхищаясь, спрашивая и наблюдая, тогда мы
вступаем в царство искусства и науки. Если воспринятое выражается на языке
логики, то это научная деятельность. Если оно передается в формах, связи
которых не доступны сознательному уму, но интуитивно постигаются как имеющие
смысл, тогда это художественная деятельность. Их роднят любовь и
преданность, преодолевающие личные интересы и желания".