"КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ" - читать интересную книгу автора (Шолохов Игорь)

Глава 5. Подготовка

22:53 10 июня 2013 года.

— В общем, ситуация такая, — подробно пересказав бойцам события, произошедшие под Донецком, Кравцов замолчал.

Они уже были в своём временном лагере недалеко от Тацинской. Несмотря на то, что уже давно стемнело, огня решили не зажигать, что бы не быть демаскированными. Да и ночь выдалась лунная.

— Плохо, плохо, — сказала Семёнова. — Какие наши дальнейшие действия?

— Хороший вопрос, — разведчик посмотрел на девушку. — Только ответа я пока не знаю. Время поджимает, вот в чём проблема.

— Ну нам по прежнему надо получить информацию из Кефлавика, — Елена пришла на помощь своему другу. — Мы могли бы связаться с кем-то из ГРУ. Можно попросить о помощи моего непосредственного командира, генерала Мусин.

— Нет, я об этом уже думал. Мусин, как и мой начальник, полковник Вергилин, наверняка находятся под наблюдением. Особенно сейчас, после гибели Томина.

— Кстати, так получается, что его водитель был из КГБ? — переспросил Вартов.

— Нет. Скорее всего, его просто перевербовали. Ладно, это всё детали, — Кравцов поправил кобуру и, глубоко вздохнув, продолжил. — Нам не стоит надеяться на чью-то помощь. По крайней мере, сейчас, до рейда на Кефлавик. Но как нам туда попасть, опираясь на свои силы? Расстояние отсюда до туда — около трёх с половиной тысяч километров. С имеющимися транспортными средствами его не преодолеть, особенно учитывая, что более тысячи километров — над морем. Экранопланы были нужны ещё по одной причине — что бы нас туда скрытно доставить.

— Но ведь можно, например, высадиться с какого-нибудь самолёта на парашютах, — предложил Неделин.

— Можно. Только как мы оттуда вернёмся? Надеяться на успешный угон самолёта, подобный тому, что осуществили вы, нельзя. База та и побольше будет и ближе к их берегам. Нас, скорее всего, собьют ещё на взлёте, а если нет — то перехватят истребители. Нет, если лететь, то надо на чём-то, что нас и обратно доставить сможет. Из-за дальности вертолёт исключается. А такое расстояние без дозаправки может пролететь только тяжёлый транспортный самолёт, который просто на снег не посадишь, ему нужна полоса.

— Ну а если, к примеру, у нас будет самолёт, способный защитить себя в воздухе? — Конев посмотрел на Кравцова, а потом на Арсеньева. — То есть частично подавить зенитную оборону и уйти от истребителей.

— Чисто теоретически тогда реально, конечно, — кивнул лётчик. — Бомбардировщик, типа Ту-160 мог бы справиться с этой задачей.

— Вот оно! — почти крикнул Кравцов. — Мы почти так и сделаем! Только не Ту-160. Мы применим А-60.

Елена удивлённо посмотрела на разведчика. А-60 были уникальными самолётами, которые, в значительной мере, обеспечили безрезультатность американского ядерного удара. Фактически, из всего состава ВВС только эти машины, созданные на базе Ил-76, несли в качестве вооружения мощный боевой лазер. Дальность стрельбы этого оружия составляла около тысячи километров, а за один вылет можно было осуществить до сотни выстрелов. Единственная на весь Союз эскадрилья А-60, состоявшая всего из пятидесяти машин, перехватила около трети всех ядерных боеголовок, которые предназначались для удара по СССР в начале этой войны. На вооружении американской армии не было самолёта, оснащённого лазерным оружием, который бы хоть чуть-чуть приближался по характеристикам к А-60.

— А это вообще реально? — после секундного молчания спросил Арсеньев. — Там же строжайший пропускной режим, да и охраны, скорее всего, уйма. Экипажей, наверное, одних только около полутысячи человек. Да и не знаем мы, где она находится сейчас.

— Ну насчёт охраны ты погорячился, — усмехнулся разведчик. — Да и количества пилотов — то же. Все самолёты-то не в одном месте базируются. Тайны, кстати, в их местонахождении нет никакой, да и смысла в этом особо нет. По три машины имеются в каждой республике, базируются под республиканскими столицами. В РСФСР имеются восемь А-60. Так как запад и юго-запад прикрыты, то у нас размещение несколько другое. Три самолёта расположены в Петропавловске-Камчатском, ещё три на одном из островов Земли Франца-Иосифа, а оставшиеся два — в Комсомольске-на-Амуре.

— А откуда такие сведения?

— Ну я же следил до войны за нашими стратегическими силами. И эта эскадрилья, как элемент ПРО, меня то же интересовала.

— А если они перенесли места дислокации? Ведь эти машины — желанная цель для американцев и их союзников.

— Вряд ли. Там уже всё налажено. Охрана и тому подобное. А на новом месте всё надо будет заново обустраивать.

— Ну допустим, — Елена кивнула. — Допустим. Но нам-то и до столиц надо добраться. Отсюда ближе всего до Тбилиси и Киева. Это под тысячу километров будет.

— Ну не под тысячу, конечно. Ближе чем до Москвы получается, если по прямой. Если на «Комбате», то часов за шесть могли бы доехать.

— А куда поедем-то? Грузия или Украина? — Семёнова села на землю.

— Постой, — Кравцов оглядел людей, слушавших его. — Так что, решено, будем выполнять мой план?

— Подожди, я не совсем понял одну вещь, — спокойно сказал Конев. — Допустим, мы захватим А-60, долетим до Кефлавика. А дальше что? Ты надеешься расстрелять из лазерной пушки их зенитные установки? Так никто здесь не умеет управлять ей. В бою-то десяток операторов этим делом занимаются. Да и не предназначена она для стрельбы по земле.

— Нет, ты не совсем понял. Нам, скорее всего, понадобится эта пушка, но для иных целей. А сядем мы под другим предлогом. Скажем, что являемся военнослужащими Советской армии, которые решили бежать на Запад, заодно захватив этот самолёт. Американцы, уверен, примут нас с распростёртыми объятиями. Для них такая машина действительно очень желанная цель. Даже уничтожить её. А уж тем более — захватить, да ещё с персоналом на борту.

— Ну так чего мы добьёмся? — хмуро осведомилась Совина. — Сядем мы, и что дальше? Если попробуем с ходу ударить, как только остановится самолёт, так нас прямо на полосе изрешетят. Если допустим их в салон, то нас отведут в штаб. Оружие, разумеется, отберут, и сделать мы уже ничего не сможем.

— Дельное замечание, — кивнула Елена. — Можно поступить по другому. На подлёте мы все, кроме Пашки, выпрыгнем с парашютом, а американцам будет сказано, что на борту только пилот. Приземлившись, тихо проникнем на базу, сделаем всё, что нужно, освободим Пашку и улетим.

— А почему меня никто не спросил? — лётчик взглянул на девушку. — Вообще, я в одиночку, возможно, не смогу посадить такую громадину, да и сдаваться в плен американцам…

— Иного выхода нет, — пожал плечами Кравцов. — Никто кроме тебя не справится с этим самолётом. Ты, конечно, можешь отказаться, но этим подведёшь всю группу и отодвинешь разрешение этого дела на неопределённый срок.

Елена понимала, что это психологическое давление. Хотя чувства лётчика тоже были ясны. Можно ещё приказать застрелиться ради чего-то, но приказывать кому-то сдаться в плен никто не имел права.

— Ладно, что ж делать. Я согласен.

— Отлично. Ну так что, действуем таким образом? Кто за, прошу поднять руки.

Кравцов оглядел спецназовцев и, усмехнувшись, продолжил:

— Единогласно.

— Но пока что у нас план дырявый, как решето, — напомнил Полевой. — Надо всё ещё не раз продумать.

— Верно. Кстати, предлагаю действовать сразу с двух сторон, что бы потом время не терять.

— В каком смысле? — спросила Совина.

— Ну понятно, что после того, как вы получите информацию в Кефлавике, нам придётся действовать уже там, в США.

— И что ты предлагаешь?

— Я мог бы полететь туда, и уже начать налаживать контакты. У меня-то остались связи после моей работы там.

— Полететь? — обескуражено переспросила Елена.

— Ну не из Союза, конечно. Сначала через Иран в Турцию, оттуда в Западную Европу, скорее всего, в Англию. Ну а потом уже в Америку.

— Ты соображаешь, сколько времени это займёт?

— Уверяю, подготовка и налёт на базу в Кефлавике займёт не меньше.

— Ну хорошо, собственно, другого выхода у нас всё равно нет. А почему ты один? Не хочешь кого-то с собой взять?

— Нет, — категорично ответил майор. — Одному мне легче, я привык к такой работе.

— Ну как знаешь. Но всё равно это крайне опасно.

— Я не первый год в разведке, девочка, — с иронией сказал Кравцов. — Разумеется, мне понадобятся деньги на всё это, но я захватил с собой из дома достаточно.

— Да? — удивилась Елена, так как не видела, что бы он брал с собой вообще что-то.

— Разумеется. Несколько тысяч в рублях, ещё примерно столько же в долларах США, плюс кредитки Сбербанка и западных банков.

— А доллары-то у тебя откуда? — с усмешкой прищурился Конев. — Валютой, что ли, приторговываешь?

— Да, видишь, сколько уже заработал, — в тон ему ответил Кравцов и продолжил уже абсолютно серьёзно. — У меня они остались после моего возвращения из США. Решил не сдавать их, думал на память оставить. Но не предполагал, что ещё мне понадобятся. Кстати, Лена, тебе деньги нужны?

— Нет. Нам только на аквазин, да поесть купить, если что. У меня своих хватит.

— Эх, Ленка, надо было брать, пока предлагали, — с притворным разочарованием сказал Конев.

Бойцы засмеялись. Девушка с удивлением отметила, что это была первая шутка, которую они услышала за последние несколько суток. И смех от этого показался каким-то особенно радостным. Вероятно потому, что нервы были напряжены до предела.

— Ну ладно, — подвёл итог разведчик. — Вернёмся к нашим баранам. Конечно, теперь уже тебе, Лена, решать, какую конкретно базу атаковывать, но я тебе советую ту, что под Киевом. Всё-таки Тбилиси совсем недалеко от границы Турции, считай враждебного государства. Так что там наверняка усиленные меры безопасности. А Киев наоборот. Фронт далеко, экипажи, наверняка, расслабились после того, как отбили ядерную атаку. Да и лететь вам через весь Союз не очень-то хорошо, если из Грузии.

— Да, я тоже так думаю. Сколько от Киева до Кефлавика?

— Три тысячи четыреста или около того. Ну где-то четыре с половиной часа полёта. Учтите, что вам придётся лететь недалеко от границы с Польшей, потом пересекать границу Союза над Балтикой. Опасность в том, что сразу после этого вы войдёте в воздушное пространство Швеции, а потом Норвегии. Шведы сейчас пытаются сохранить нейтралитет любой ценой, так что вряд ли откроют огонь по вам. А вот с Норвегией проблема. Мы ведь с ними воюем, как с членом НАТО. Но вы будете находиться над их территорией всего около получаса, возможно даже меньше. Потолок А-60 — почти четырнадцать километров, так что пока их истребители достигнут такой высоты, вы уже будете достаточно далеко. Но вообще хочу сказать, что у вас нет преимущества ни в скорости, ни в максимальной высоте. Поэтому вам будет очень сложно угнать самолёт, учитывая, что больше часа вы будете лететь над Союзом.

— Да не, это не реально, — Конев легонько стукнул прикладом автомата об землю. — Они истребители тут же поднимут. Им нас изрешетить, как нечего делать.

— Поэтому я бы очень советовал разобраться с этой самой лазерной пушкой. Вы вполне могли бы сначала пригрозить её применением, ударив мимо самолёта, а потом, если это не подействует, то открыть огонь уже прицельно…

— Игорь, ты соображаешь, о чём говоришь? — Елена нахмурилась. — Ну там же около десяти человек ей управляют, и притом квалифицированных. Мы в первый раз вообще столкнёмся с таким вооружением.

— Да, резонно, конечно, — кивнул Кравцов. — Ну тогда у вас всего один путь — захватить самолёт вместе с экипажем.

— И каким образом, позволь узнать?

— Ну это уж ваша забота. В конце концов, вы — разведывательно-диверсионная группа, захват самолётов в вашей компетенции. От себя могу посоветовать следующее. Там обязательно должен быть один или два дежурных самолёта. Экипаж находится в здании, будучи готовым к вылету. Как только объявлена боевая тревога, они занимают места в самолёте и готовятся к вылету. Если уровень тревоги достаточно высок, то взлёт осуществляется без команды с наземного КП и без сопровождения диспетчерской. Вот и проникнете на КП, захватите комнату дежурного и объявите тревогу. Это могут сделать один-два человека. А остальные пусть спрячутся в самолёте и ждут экипаж. Потом основная часть экипажа, в основном операторы, обездвиживаются, а остальные, под вашим контролем, поднимают машину в воздух.

— Мы так и сделаем, — кивнула Елена.

— А что с теми, кто захватил КП? — спросила Совина. — Их подберут или как?

— Это уж зависит от командира, — Кравцов сел около «Комбата».  — С одной стороны, если в самолёт перед взлётом у всех на виду заберутся люди, явно не принадлежащие к экипажу, то всё будет быстро раскрыто. Да и пока они будут отступать с КП, их наверняка заметят. С другой стороны, если осуществлять всё это ночью, то, под прикрытием темноты, бойцы вполне могли бы незаметно отступить и забраться в самолёт.

— Ну что, тогда надо это дело проворачивать в течении ночи.

— Да ты что, Ленка, смеёшься? — возмутился Неделин. — Это будет вторая ночь на ногах, да ещё после всех этих боёв.

— Да ладно тебе, — ответил Конев. — Ты пока тут прохлаждался, мы под Донецком дрались. Так что кто-кто, а ты уж отдохнул, — боец повернулся к Елене. — Ничего, справимся.

Майор понимала, что Неделин в чём-то прав. На их долю выпали серьёзные испытания, и переносить их без нормального сна длительное время было довольно сложно. Однако, у них выдавались довольно большие перерывы во время перелётов, и, если не выспаться, то хотя бы восстановить силы было можно.

— Очень хорошо. Другое дело, что до рассвета мы на «Комбате»  туда не успеем однозначно.

— Можно по-другому сделать, — сказал Кравцов. — Допустим, пять человек прямо сейчас вылетают на Ил-103. Его дальности хватит на дорогу туда и небольшой отрезок пути обратно. Оказавшись около базы, самолёт садится где-нибудь в поле, высаживает четырёх пассажиров и отправляется в обратный путь. При этом, отсюда, одновременно с Илом, отправляется Ми-2. На нём полетят все остальные, кроме того, в него погрузим канистры с топливом. Вертолёт должен будет совершить где-то промежуточную посадку для дозаправки. В какой-то точке самолёт и вертолёт встретятся и совершат посадку. После этого, в Ил будет залито горючее, и в него перейдут бойцы. Конечно, Ми-2 придётся бросить, но это необходимо. Затем самолёт взлетает и снова летит к Киеву. Там передовая группа, высаженная ранее, уже должна подготовить всё к штурму и начать его, как только прибудут все остальные.

— Неплохо, — кивнула Елена. — И сколько это по времени?

— Полёт туда на Иле — это примерно три сорок. До встречи с вертушкой — минут двадцать и обратно ещё двадцать. В общем, на всё про всё четыре с половиной часа.

— Это получается примерно в три тридцать по Москве, или в два тридцать по Киеву, — Полевой посмотрел на часы. — Времени до рассвета много, до побудки — ещё больше.

— Да, я думаю, управитесь.

— Ну ладно. Значит, мы там окажемся. Самолёт уничтожить? — Елена взглянула на разведчика.

— Нет. Неплохо бы, что бы Конь на него ловушку поставил, на случай, если сунутся. Но такую, что б её снять потом можно было, я думаю, может, когда всё это закончится, заберу машину обратно. Если выживу.

— Поставлю, тут проблем нет.

— И на вертолёт тоже.

— Хорошо.

— Ну ладно, с этим понятно, — сказала Елена. — Далее удар по базе. КП захватим мы с Конём, остальные спрячутся в А-60. Когда услышим рёв двигателей — выходим к полосе и забираемся в самолёт.

— Да. Даже если боевую тревогу отменят, и Вам прикажут не взлетать, не отвечайте. Только в воздухе, когда наберёте высоту и скорость, можете ответить. При этом тяните время, скажите, что рация повреждена и в таком духе. Пока они поймут, в чём дело, пройдёт минут двадцать даже в самом худшем случае. Пока поднимут истребители, да они догонят вас — это ещё минут пятнадцать. А там вы уже будете у границы.

— Ясно. Допустим, мы достигнем Кефлавика. Выпрыгнем с парашютами, достигнем базы. Все переговоры с исландцами будешь вести ты, Паша. Английский знаешь?

— Разумеется, я же лётчик.

— Отлично. Скажешь им, что решил бежать в США, захватил самолёт вместе с экипажем и улетел. Будешь говорить, что действовал в одиночку. При посадке тяни время, но так, что бы это не показалось подозрительным. Пилотов и операторов они, конечно, тоже захватят, но допрашивать будут не сразу, так что как минимум полчаса после захвата у нас есть. Слушай, а они могут за это время исследовать самолёт? Они ведь там кучу наших государственных секретов раскроют.

— Могут, — кивнул Кравцов.

— Так что же делать?

— Лена, ты так уверовала в меня, что теперь сама подумать не хочешь, — улыбнулся разведчик. — Можно найти много путей этого избежать. Допустим, демонтировать часть оборудования управления лазерной пушкой и спрятать где-то в самолёте. Ещё лучше, если операторы это сделают.

— Может, просто попросить их вывести оборудование из строя, но так, что бы можно было потом восстановить? — предложила Семёнова.

— Нет, лучше не надо. Вы ведь для них — противники. Так что они постараются уничтожить оборудование безвозвратно, если представиться такая возможность.

— Ну можно сказать, что мы проверим, заставив их его сразу починить.

— Тоже не вариант. Они понимают, что в их руках находится одна из секретных разработок, так что, скорее всего, предпочтут уничтожить её, пусть даже ценой собственной жизни.

— Ну ладно. Значит, самолёт будет под контролем американцев. Нам к тому моменту желательно уже быть около базы и готовыми к атаке. Сделать всё надо тихо и быстро. Проникаем на базу, находим того, кто нам нужен, и допрашиваем.

— Ты-то помнишь, кто вам нужен? — спросил Кравцов.

— Помню. Командир эскадрильи противолодочной авиации полковник Роберт Уолстер.

— Превосходно. Дальнейшие ваши действия.

— После этого отыскиваем, где они держат Пашу и лётчиков, отбиваем их, возвращаемся к самолёту, захватываем его и улетаем.

— А как улетать-то будем? — задал вопрос Неделин. — Так же как с базы в Киеве, в наглую?

— Нет, тут этот вариант не прокатит, — покачал головой разведчик. — Для этого пушка лазерная у вас и будет. Заставите операторов починить её и открыть огонь. Тут, думаю, они уж отыграются в полную силу. В общем, у вас будет около девяноста выстрелов, учитывая, что часть вы израсходуете на оборону от истребителей. Но и этого количества хватит, что бы расстрелять зенитные установки, а потом защититься в воздухе от ракет и самолётов противника.

— Кстати, а куда мы полетим после взлёта, а? — спросил Полевой.

— Хороший вопрос, — ответил разведчик. — Даже если вам удастся войти в воздушное пространство Союза, то, где бы вы не сели, в любом случае окажетесь под наблюдением. И уйти незаметно с самолёта вам не удастся.

— Я знаю, куда мы полетим, — Елена посмотрела на бойцов. — У Анатолия Ивановича Денисова, председателя моего домкома, мать и отец живут в одной маленькой деревеньке на Таймыре. Они меня знают, Денисов несколько раз приглашал меня погостить у них, когда сам туда приезжал, и пару раз я была у них. Его матери восемьдесят семь, а отцу — девяносто, но выглядят не старше своего сына. Особенно мать, Валентина Ивановна. Старушка боевая, ещё та закалка. Хотя и отец тоже. Охотится в одиночку, причём не на снегоходе, а на лыжах или пешком. Так вот, мы можем выпрыгнуть на парашютах недалеко от деревни и дойти до неё пешком.

— И что, мы к ним пожалуем целым взводом просто так, что ли? — усмехнулась Совина.

— Нет, почему же. Я позвоню Денисову, а он — им. Учтите, кстати, на всякий случай, меня же они как Ольгу Беленко знают. В общем, вы мою легенду знаете, смотрите не раскройте. Им скажем, что проводились учения, и мы случайно оказались рядом, а я предложила погостить.

— Ты подожди, может ещё не полетите туда, позвони сначала.

— Конечно.

— Лена, подожди, — остановил Полевой. — Нам же надо продумать, как реально оттуда выбраться.

— Выберемся. Там до райцентра всего десять километров. А туда каждые три дня экраноплан из Норильска приходит. Обратно обычно полупустой. Лететь часа два всего. Ну а уж из Норильска мы как-нибудь выберемся.

— Ну ладно, давай звони Денисову.

Елена отошла от того места, где расположились бойцы и, достав телефон, набрала номер пенсионера. Он взял трубку почти сразу.

— Иваныч, привет, это Ольга.

— О, привет, Оленька. Где ты пропадаешь?

— Да у нас тут очень нештатная ситуация, так что меня не будет ещё несколько дней.

— Просто тебя тут искали, я так понял из КГБ. Вечером восьмого приезжали, в твоей квартире были. Уж не стал их останавливать, знаю, что к тебе часто приходят. Потом у меня спрашивали, куда ты поехала. Ну я, конечно, ничего не сказал, так как сам не знаю.

— Всё нормально, они меня нашли. С ними и профессор Зверев был?

— Ну а я почём знаю, я ж твоего профессора-то не видел, — в трубке послышался смех. — Четверо их было. Один пожилой, лет под пятьдесят, с седыми волосами. Двое ребят, лет по двадцать пять. Один коренастый темноволосый, а второй повыше, светлый. И девица с ними ещё была. Невысокая, рыжая. Кстати, она и этот тёмный за пару часов до этого уже заходили к нам в дом, но я не знал, что к тебе.

— Понятно. Иваныч, я вот что звоню. Я тут со своими ребятами завтра днём или вечером буду на Таймыре, в том районе, где твои родители живут. Можно мне у них погостить, а то вертолёта не ожидается в ближайшие несколько дней, а жить в палатках, хоть и с подогревом, там не очень хорошо.

— Да ты что, какие палатки! Мне мать буквально вчера звонила, у них там сейчас похолодало сильно, часть рек замёрзла. Говорят, такого мороза летом давно не было. Так что в палатках вы там коньки отбросите. Конечно, приезжайте к ним, они будут рады. Мать, кстати, про тебя спрашивала вчера. Им же скучно там, я всё сам собираюсь, да никак не вырвусь. Дом-то на кого оставить? В общем, я им позвоню, что вы приедете, а ты передавай привет. Может, батя на снегоходе вас встретит?

— Нет, спасибо. Нечего на нас ещё аквазин тратить, да и много нас, на снегоход все не поместимся. Мы и сами пока не знаем, где конкретно приземлимся, так что самостоятельно доберёмся.

— Ну как знаешь. Я им звоню.

— Да. Ну пока, Иваныч.

— Пока, Оленька.

Елена спрятала телефон и вернулась к бойцам.

— Договорилась?

— Да, они нас будут ждать завтра. Кстати, Денисов сказал, что вечером в день моего отъезда у меня на квартире были Пеньков, Озеров, Городцев и Лисенко.

— Всё вместе, что ли? — удивился Кравцов.

— Да. Причём были только они.

— Ну и компашка, — усмехнулся Неделин.

— Ну ладно, чего рассиживаться, — встала Совина. — Всё, вроде, решили. Надо готовиться уже и взлетать.

— Сядь, не всё ещё решили, — остановила её Елена. — Что нам лётчикам сказать-то?

— Ты всё у меня будешь теперь спрашивать? — Кравцов снова улыбнулся.

— Захват А-60 — это твоя идея.

— Но операцию проводишь-то ты. Ну ладно, так уж и быть. Для начала скажи им, что это учебный захват, в целях проверки системы безопасности. Этим ты сможешь частично гарантировать, что они не выкинут ничего неожиданного. Кстати, можешь использовать это как предлог, что бы заставить их вывести из строя установку так, что бы её можно было восстановить. Хотя это, опять же, не очень надёжно. А потом уже импровизируй. Когда им придётся сдаваться в плен, то можешь попытаться убедить в необходимости этого, и сказать, что их скоро освободят. Поверят — значит, будут молчать на допросе и ждать вас. Не поверят — не велика потеря. Но можно проще поступить — вколоть им снотворное, однако это грозит осложнениями. То есть не факт, что Арсеньев сможет сам посадить А-60, да и потом, если они не придут в сознание после снотворного, когда вы начнёте операцию, то вам придётся либо бросить их, либо тащить на себе. В этом случае о применении лазерной пушки можете забыть.

— Ладно, тогда постараюсь их убедить. Кстати, вот мы выпрыгнем на парашютах над Таймыром, а что будет с самолётом и лётчиками?

— Слушай, да в чём дело-то? — Кравцов в упор посмотрел на Елену. — Я ж не могу за тебя всё время думать. Это твоя идея с Таймыром и с парашютами, между прочим.

— Ну хорошо, — девушка почувствовала себя слегка оскорблённой. — Тогда скажу им, пускай тянут до аэродрома на оставшемся топливе или аккуратно садятся, послав сигнал бедствия. Кстати, а топлива нам до Таймыра хватит?

— Должно хватить. Ты же знаешь дальность полёта этой машины, зачем спрашиваешь?

Кравцов сказал последние слова немного резко, и Елена обиделась ещё сильнее.

— Слушай, а кто пойдёт-то на операцию? — спросил Вартов.

Вопрос повис в воздухе. Майор неожиданно поняла, перед какой дилеммой она стоит. Брать на задание раненого лейтенанта было нельзя. Значит, его следовало оставить здесь. Но если с ним оставлять кого-то, то это ослабило бы боевую группу.

— Да ладно тебе, понимаю я всё, — угрюмо сказал гранатомётчик. — Взять вы меня не можете никак, хотя бы исходя из количества мест в Иле. Сам тут справлюсь как-нибудь. Еды мне только оставьте и воды.

— Не переживай, Шмель, всё будет нормально, — подбодрил бойца Кравцов. — Я думал на «Комбате»  ехать, но лучше его тебе тут оставлю, а сам на И-153 до Ростова долечу. Еды тебе хватит дней на двадцать, так что не переживай. Воды тоже принесём, недалеко ручей. Оставлю тебе мой телефон, сможешь вызвать помощь в крайнем случае. Ну и будь на связи с Леной. Если что случиться с нами, то тогда звони в службу спасения, потому что сделать ты в одиночку ничего не сможешь. Если будут какие-то варианты, то тогда бери «Комбата»  и езжай куда нужно. Аквазин там есть, с управлением ты управиться вроде должен. Оружие у тебя будет.

Елена с болью в сердце посмотрела на своего раненого бойца. Умом она понимала, что с ним не должно ничего случиться. Но душа всё равно болела за Вартова. Они оставляли его одного, раненого, минимум на несколько дней. А если что случиться, то спецназовцу останется только сдаться. Хотя майор знала непреклонный нрав своего подчинённого, который скорей предпочёл бы смерть плену. И, как будто в подтверждение её мыслей, боец сказал:

— Ладно, если что — взорву самолёты из подствольника, потом засуну гранату в бак «Комбата»  и залезу в салон.

— Да ладно тебе, Шмель, — похлопала бойца по плечу Совина. — Скоро мы вернёмся.

— Или я, — добавил Кравцов и, как будто что-то вспомнив, добавил. — Так, мы чуть не сделали одну большую глупость. Всё-таки тебе придётся сидеть тут без связи. На меня-то они вышли, значит, могут и мой номер отследить. А там выйти на Елену и её телефон.

— А телефон Коня?

— Разрядился, — сокрушённо сказал лейтенант.

— Ладно, как-нибудь и так справлюсь.

— Как бы там ни было, я должен вернуться сюда не позже чем через две недели, начиная с завтрашнего дня. Если меня не будет — значит, я погиб или нахожусь в плену.

— Ладно, ребята, за работу! Надо уже готовиться. Что-то мы засиделись. Давайте!

Лагерь мгновенно пришёл в движение. С места не двинулись только Каштанов и Пронина, которые за всё время этого импровизированного совещания не сказали ни единого слова.

— К вам это то же относится. Дерзайте, вливайтесь в коллектив, — девушка улыбнулась.

Работа закипела. Бойцы заправляли оставшимся горючим Ил-103, «Чайку»  и Ми-2, загружали бочки с топливом и оружие. Всем не терпелось снова ринуться в бой, несмотря на видимую усталость, накопившуюся за последние несколько суток.

Елена отошла от лагеря и посмотрела на поле. Под светом луны оно казалось ещё более огромным, чем было на самом деле. Девушка представила, как семьдесят лет назад по этому полю грохотали советские танки, стреляя из пушек и пулемётов, огнём и гусеницами уничтожая немецкие самолёты. Как метались гитлеровцы, пытаясь остановить бронированную лавину. Как в течении нескольких дней танкисты обороняли это место, каждую ночь видя над головой эту же луну.

— Лена! — за спиной Елены послышался голос Кравцова, вырвавший девушку из раздумий.

Но она не повернулась. Разведчик подошёл ближе, майор слышала, как шуршала трава под его ногами.

— Извини меня. Я ведь тоже человек. Год в тылу, а тут теперь такие дела. Кого угодно выбьет из колеи. Ну прости.

Майор не оборачивалась. Она понимала, что он прав, но злость за то, как он ответил ей в присутствии её подчинённых, ещё не улеглась.

— Я ведь могу погибнуть там, в Америке. Или даже раньше, по пути туда. И это может быть нашей последней встречей…

Не выдержав, девушка повернулась и бросилась ему на шею.

— Нет, нет, — с жаром заговорила она. — Ты справишься, ты ведь умный и сильный.

Обняв его покрепче, Елена почувствовала лёгкую досаду от того, что причинила этому человеку несколько неприятных секунд. Она поняла, что ради неё он готов на всё.

— Почему ты это делаешь? Ты ведь можешь погибнуть из-за меня. Я не хочу этого! — девушка почувствовала, как её захлестнули какие-то непонятные, доселе неведомые чувства.

— Эх, маленькая, я же люблю тебя! — Кравцов прижал её к себе. — Без тебя мне нет жизни.

— Разлюби! Вы же разведчики это можете.

— Физически любить — можем, — грустно усмехнулся он. — Но не духовно.

Она притянула его к себе и страстно поцеловала.

03:31 11 июня 2013 года.

— Ну что тут? — Семёнова залёгла рядом с Еленой, смотревшей через бинокль на базу.

— Не знаю, либо они так обленились, либо обнаглели. Будь мы американцами, то все самолёты могли бы подорвать. В общем, охрана такая. База обнесена колючей проволокой под напряжением, но мин, судя по всему, нет. У ворот — караулка, в ней два или три бойца, ещё пара непосредственно у ворот. По внешнему периметру базу обходит один парный патруль, среднее время обхода — час. Около ангаров с техникой ещё пара часовых. На полосе дежурный А-60, его охраняет один боец. Из караулки примерно через каждые пятнадцать минут выходит лейтенант и проверяет посты у ворот, ангаров и около самолёта. Вход на КП с другой стороны. Я не осматривала его, но Конь сказал, что там три-четыре человека.

— Да, ну и охраннички. Можно было бы огнестрельным оружием пользоваться, я бы их с глушителем за пять минут перещёлкала. Или хотя бы метательными ножами. Ну так какой план?

— Мы с Конём зайдём с той стороны, сделаем проход в ограждении. Вы все будете тут, тоже подготовитесь к броску. В назначенное время быстро двигаетесь к самолёту, нейтрализуете часового и забираетесь внутрь. Кто-то один пускай оттащит его с полосы. Бойца, понятное дело, не убивать. Придавите слегка, что бы поспал пару часов. Тоже самое и с патрулём, если он вам попадётся. Я и Конь в это время захватим КП. Когда услышите сирену, приготовьтесь. Лётчиков брать по возможности тихо, и что бы никто не ушёл. Учтите, там четыре пилота и десять операторов. Пилотов сразу в кабину, с ними же Пашу и пару наших. Операторов связать, и пусть остальные их сторожат. Мы с Конём, как только услышим, что начали заводиться турбины, сразу к вам.

— Ясно, — кивнула Семёнова.

— Начинаем операцию ровно в три сорок. Пока проделывайте проход в заборе, — Елена посмотрела на остальных бойцов, которые только что подошли. — Удачи.

Подхватив автомат, девушка побежала вдоль полосы, что бы обогнуть базу и зайти с обратной стороны, где её ждал Конев. Она буквально летела по ночному лесу, вслушиваясь в окружающую обстановку и собственное тяжёлое дыхание. До рассвета оставалось около полутора часов.

Миновав лес, Елена незаметно переползла через дорогу, которая вела к базе. К счастью, дорога поворачивала направо через несколько десятков метров от ворот, и то место, где её преодолела девушка, не просматривалось часовыми. Через пару минут она оказалась около Конева.

— Они готовы? — спросил лейтенант.

— Да, все на месте. Я вижу, ты не терял времени зря, — Елена кивнула на кусок забора, где колючая проволока была прижата к земле несколькими крупными ветками.

— Постарался. Слушай, тут буквально минуту назад из КП вышел один человек, так что там осталось всего двое или трое. Предлагаю сейчас начинать.

— Ну давай. Идеи есть?

— Да вообще есть одна. Оставайся на улице около входа и жди. Будь готова обезвредить того, кто появится из дверей, — Конев усмехнулся и добавил. — Если появится.

Спецназовцы быстро подобрались ко входу. Елена прижалась к стене между окном и дверью, а Конев, повесив автомат на плечо, быстро шагнул в помещение.

— Спокойно, бойцы, — тут же послышался голос взрывотехника. — Майор Синицын, спецназ ГРУ. У нас срочное донесение для командира базы, где его найти?

— Стоп, стоп, — сказал один из солдат, находившихся внутри, — а что случилось-то?

— Балда, не тяни время. Тут рядом группа американских диверсантов высадилась, нужно их остановить. Быстро веди меня к командиру!

— Деревин, включай сирену, — сказал тот же голос. — Боевая тревога!

Через несколько секунд над базой завыла сирена.

— Ну к командиру меня ведите, быстро!

— Пошли со мной!

Почти сразу внутри послышались удары, грохот мебели и падающих тел. Из двери выскочил боец с автоматом на перевес и начал разворачиваться для того, что бы открыть огонь. Но Елена среагировала мгновенно.

Мощным ударом приклада в солнечное сплетение, она вывела солдата из строя, а когда он оказался на земле, оглушила кулаком. Из дверей КП выбежал Конев.

— Расправилась? Молодец, — похвалил он.

— Чего-то ты себе звание немаленькое приписал, — поднимаясь, усмехнулась девушка. Она заметила, что свет в здании теперь был погашен.

— Приятно было представиться майором, — в тон ей ответил боец. — Ладно, ну что, оружие этих балбесов заберём?

— Не, Конь, мы сейчас не на учениях. Всё, пошли.

Спецназовцы двинулись вдоль зданий, с противоположной стороны которых располагалась взлётно-посадочная полоса. По-прежнему выла сирена, уже начали выбегать из казарм бойцы, слышались команды. Вся эта суматоха была на руку Елене и её подчинённым. Через некоторое время среди всего этого шума уже можно было разобрать гудение работающих турбин.

— Ну всё, пора.

Они быстро преодолели ангары и оказались прямо напротив А-60, который уже был готов к взлёту. Правая дверь была открыта, в проёме стоял кто-то из спецназовцев.

— Вперёд!

Елена и Конев побежали через полосу к самолёту. На ходу девушка осмотрела окружающую территорию. К счастью, опасности пока не было. Из дальних ангаров спешно выводились БТРы, техники копошились вокруг двух других самолётов, готовя их к вылету. Вскоре майор смогла разглядеть, кто встречал их около люка. Это был Неделин.

— Давайте, давайте, живей! — поторопил инженер, присев у двери, и выставив наружу ствол автомата.

— Помог бы лучше, — Елена забросила оружие в люк, подтянулась на руках и, уперевшись ногой в обтекатель энергосистемы, влезла в салон.

Вслед за ней забрался Конев, а Неделин закрыл люк. Через несколько секунд майор была в кабине. Там, помимо Арсеньева и Семёновой, находились трое лётчиков. Один из них развернулся и испуганно посмотрел на Елену.

— Взлетаем!

Арсеньев, который уже, судя по всему, неплохо освоился с ролью командира воздушного судна, начал отдавать приказы.

— Какая обстановка? — Елена обращалась к пулемётчице, не называя имёни, как и было заранее условлено.

— Всё нормально, повязали их тихо и без шума, — зашептала ей на ухо Семёнова. — Сова в штурманской кабине караулит ещё одного лётчика, а Луг и морпехи — в заднем отсеке, охраняют операторов.

— Ясно, — майор повернулась к Неделину и Коневу, вошедшим в кабину. — Так, ты, — палец упёрся в грудь инженеру, — иди в задний салон, а ты спускайся в штурманскую.

— Есть.

Елена потёрла глаза и вышла из кабины. Пока всё складывалось достаточно удачно, хотя об успехе говорить было рано.

— Ну что тут у тебя?

Девушка вошла в задний отсек, который на стандартных Ил-76 предназначался для размещение грузов. В этом же самолёте здесь находился центр управления боевым оружием грозной машины — лазерной установкой. Посередине салона вдоль фюзеляжа тянулся пульт управления. С каждой стороны располагались места для трёх операторов. Помимо этого, ещё пара располагалась у переднего конца пульта, спиной к носу самолёта, а последние двое — у дальнего конца, лицом ко входу.

Полевой очень грамотно устроил охрану пленных. Сам он стоял около входа, держа под прицелом операторов, сидящих на правой стороне. В это же время Каштанов и Пронина контролировали левый проход. Таким образом, если придётся стрелять, то бойцы не рисковали зацепить друг друга.

Майор посмотрела на сидящих в креслах операторов. Тут находилось шесть мужчин и четыре женщины, все они были офицерами в чине не ниже лейтенанта. Но это было понятно — допускать к такому оружию новобранцев, полгода назад заключивших контракт, было бы нелогично. Руки пленных были привязаны к подлокотникам, причём связыванием, скорее всего, занимался Полевой. Дело было в том, что в качестве верёвок были использованы медицинские жгуты, а под них заботливо подложены небольшие куски ткани, что бы не передавить сосуды и нервы.

— Всё нормально. Никаких происшествий нет.

— Ну давай, карауль.

Елена прошла в штурманскую кабину. Там сидел ещё один лётчик, за ним, прислонившись к переборке, с пистолетом наготове стояла Совина, а Конев сидел на корточках.

— Не шалит?

— Попробовал бы он у меня пошалить, — усмехнулась радистка.

— Да уж, верю.

Майор заглянула в один из иллюминаторов кабины. Самолёт уже оторвался от полосы и стремительно набирал высоту. Земля проваливалась куда-то вниз, растворяясь во мгле.

— Ну ладно, продолжай в том же духе. Будет сопротивляться — пристрелишь, — что бы устрашить лётчика, сказала девушка. — Без штурмана мы как-нибудь обойдёмся.

Через четверть минуты Елена уже стояла в кабине пилотов.

— Ну что?

— Всё нормально, легли на курс.

— Ясно. Вдвоём, отведите бортрадиста и второго пилота в штурманскую кабину. Потом приходите сюда.

— Есть!

Лётчики были явно испуганы, но не попытались сопротивляться. Вскоре Елена осталась наедине с командиром экипажа. Она видела, как взмок воротник его лётного комбинезона. Наверняка лётчик ожидал, что ему пустят пулю в затылок.

— Всё, отвели, — в кабине вновь появились Семёнова и Арсеньев. — Наши там начеку.

— Отлично, теперь оставайтесь тут, пока я не вернусь.

Елена прошла в отсек, где находились операторы, и громко спросила:

— Кто командир?

Наступило молчание. Только через несколько секунд женщина, сидевшая первой на правом ряду, сказала:

— Я.

— Ваше имя и звание?

— Полковник Евгения Мельникова, первая отдельная эскадрилья ПРО Советского Союза.

Елена подошла к ней и быстро развязала жгуты, которыми были привязаны её руки.

— Пойдёмте со мной, — майор развернулась и вышла из салона, намеренно не держа под прицелом Мельникову.

Этот шаг оправдал ожидания. Когда девушка вошла в кабину, пленная последовала за ней, хотя и не без некоторого замешательства.

— Садитесь, полковник, — снайпер указала на кресло борт-радиста. — Паша, самолёт на автопилоте?

— Да.

— Хорошо. Выйдете из кабины. Мне надо переговорить с офицерами наедине.

— Конечно.

Елена вздохнула, давая себе время на то, что бы примерно составить план разговора.

— Товарищ командир экипажа, как Ваше имя и какое Вы имеете звание?

— Василий Журавлёв, капитан, — лётчик повернулся в кресле.

— Свою фамилию и звание я вам назвать, к сожалению, не могу. На то есть веские причины, которые я вам сейчас изложу. Называйте меня Еленой. В общем, ситуация следующая. По вине определённых лиц практически без всякого толку несколько дней назад погибли десятки советских военнослужащих. Фактически их намеренно подставили под удар. С ними должны были погибнуть и мы, но, по стечению обстоятельств, я и мои бойцы уцелели. Сейчас за нами идёт настоящая охота.

Рассказывая это, девушка понимала, как рискует. Если они не поверят и придётся применить силу, то потом, на допросе, подробно опишут внешность тех, кто их захватил. Инцидент с захватом самолёта наверняка не пройдёт мимо внимания Пенькова, и он вышлет туда своих людей. А они поймут, чья это работа. И пока на лицах её собеседников не было и тени доверия.

— Мы, будучи загнанными в угол, вынуждены оборонятся, калеча и убивая наших, советских солдат. Сами понимаете, если не мы их, то они нас. Но нам это не доставляет никакого удовольствия. Мы хотим как можно скорее остановить эту бойню, но для этого нужно провести ряд операций. Наша ближайшая цель, как вы, наверное, уже догадались — Исландия. Определённая диверсия там является неотъемлемым пунктом нашего плана. Однако, оказаться там мы нашли только один способ — захват этого самолёта. По плану, мы десантируемся недалеко от американской базы, на которую наш пилот посадит его. На некоторое время он, как и вы, окажетесь в плену у американцев. Как только мы произведём необходимые действия, наша группа освободит вас, затем мы отобьём самолёт и улетим в определённом направлении.

Елене на секунду показалась, что она видит какой-то отблеск, намёк на доверие в глазах Мельниковой. Однако Журавлёв оставался холоден.

— Ваша помощь для нас не жизненно необходима, но, всё-таки, достаточно важна. Да и это в ваших интересах тоже. Во-первых, мы рассчитываем использовать лазерную установку этого самолёта, что бы избавиться от преследования советских истребителей. Мы можем сделать это и сами, но тогда, скорее всего, самолёты будут уничтожены. Вы же наверняка имеете возможность только повредить машины, не убивая пилотов. Во-вторых, нам нужно будет временно вывести из строя установку перед приземлением в Исландии, что бы американцы не заполучили наше секретное оборудование. Но, при этом, надо будет иметь возможность восстановить её. В-третьих, если Вы не будете с нами сотрудничать, то вызволение Вас и Ваших людей из плена будет очень проблематичным, так как мы просто не сможем доверить вам оружие, а выводить целый взвод безоружных людей под огнём противника, при этом успевая осуществлять надзор, мы не можем. В этом случае мы ограничимся двумя-тремя бойцами. В-четвёртых, если вы будете нам помогать, то после выполнения операции, мы покинем самолёт в полёте, при этом у вас будет достаточно топлива, что бы дотянуть до ближайшего аэродрома или хотя бы совершить аварийную посадку. А если сотрудничать не будете, то мы просто расстреляем всех, кого вытащим с американской базы, а сам самолёт останется без управления. Он будет лететь, пока не израсходует горючее, а потом просто рухнет где-нибудь.

Девушка с интересом наблюдала за сидящими перед ней людьми. Ей казалось, что она их практически убедила. Оставался только последний шаг.

— В общем, решайте. Я надеюсь на вашу благоразумность.

Елена достала свой ГШ-18, дослала патрон в патронник и, взяв пистолет за ствол, протянула Журавлёву. Он несколько секунд смотрел ей в глаза, а потом устало кивнул головой:

— Спрячьте своё оружие. Так что нам нужно делать?

— Отлично, — улыбнулась девушка, вкладывая ГШ-18 в кобуру. — Хочу вам вот ещё что сказать. После возвращения вас обязательно будут допрашивать. Проинструктируйте экипаж говорить следующее. Самолёт был захвачен группой диверсантов, вооружённых немецким оружием. Численность группы вы назвать точно не можете, около десяти человек. Кроме того, им помогал русский, которого вы не знаете. С вами общался только он, разумеется, по-русски. С диверсантами — по-английски. Вы ничего сделать не могли. После приземления на базе, вас отвели в камеры, но одному из вас удалось освободиться, обезвредить охрану и освободить товарищей. После этого, вы отбили самолёт, и улетели, используя для обороны лазерную пушку. Однако, из-за неисправности части бортового оборудования, сбились с курса и, израсходовав горючее, были вынуждены приземлиться. Это всё.

— А где нам приземляться?

— Непосредственно мы покинем самолёт над Таймыром. Вам должно хватить топлива километров на семьсот, вы уж сами решайте, куда лететь.

— Я понял. Надеюсь, с моими подчинёнными там всё в порядке?

— Да, их сейчас приведут. Со штурманом всё тоже нормально. Кстати, ещё одна вещь. Раз вы сотрудничаете с нами, то можете разговаривать с моими подчинёнными. Запоминайте. Лётчика, что был тут, зовут Павел, девушку — Настя. Двое бойцов, в форме морской пехоты, что вас охраняли — это Николай и Мария. Ещё один, что был с ними — Вячеслав. Тот, что подошёл последним — Дмитрий. Кроме того, в штурманской кабине находятся ещё двое моих бойцов, их имена — Матвей и Маргарита. Фамилии, звания и должности я не называю в целях нашей обоюдной безопасности, — Елена открыла дверь в кабину. — Настя, Паша, можете заходить.

Семёнова и Арсеньев, ожидавшие рядом, вошли.

— Могу сообщить, что полковник Мельникова и капитан Журавлёв согласились сотрудничать с нами. Паша, ты отведи товарища полковника в задний салон, и сообщи об этом нашим. Пусть освободят операторов и не ограничивают их передвижения по самолёту. Настя, проводи капитана Журавлёва, скажи всё тоже самое, — Елена повернулась к бывшим пленникам. — Капитан, поговорите со своими подчинёнными и возвращайтесь с ними в кабину. Полковник Мельникова, вы тоже сообщите новость своим бойцам. Кроме того, подготовьте лазерное оружие к бою, возможно, оно скоро нам понадобиться.

— Ясно.

Вскоре кабина вновь опустела. Елена вдохнула полной грудью. Итак, ей удалось убедить их оказать помощь. Это было самым лучшим результатом, на который вряд ли мог рассчитывать даже Кравцов.

— Как тебе это удалось? — вошла Совина.

— Кое как, — девушка встала. — Ладно, это только начало. Подожди тут, пока придут пилоты. Потом можешь идти отдыхать.

Елена направилась в задний салон. Войдя туда, она увидела, что операторы уже освобождены от жгутов, а Неделин, Полевой, Пронина и Каштанов сидят в откидных креслах у хвостовой переборки. Пульт контроля лазерной пушки ожил и светился разноцветными лампочками. Подчинённые Мельниковой готовили могучее оружие к бою.

— Товарищи офицеры, — обратилась девушка к ним.- Ваш командир уже рассказала вам вкратце то, что от вас требуется. Теперь поподробнее. Первой нашей задачей является прорыв за пределы Советского Союза. Наверняка для нашего перехвата будут подняты истребители тех военных округов, над которыми мы будем пролетать, а так же перехватчики ПВО. Кроме того, по нам, вероятно, будет вестись сильный зенитно-ракетный огонь с земли. В вашу задачу на данном этапе входит следующее. Во-первых, оборона от любых самолётов, которые появятся в радиусе четырёхсот километров от нас. При этом нужно не уничтожать их, а лишь повреждать таким образом, что бы у них не было возможности продолжать преследование, но пилот мог катапультироваться. Если жё самолётам всё-таки удастся выйти на дистанцию ракетного залпа, то вы должны уничтожать и эти ракеты. Надеюсь, что они не смогут подойти на дальность пушечного огня. Во-вторых, оборона от зенитного ракетного огня, соответственно тоже уничтожением ракет. Как это сделать — на ваш выбор. Единственное условие, что бы было израсходовано минимальное количество энергии для лазерной пушки, так как нам она ещё понадобится.

Майор вернулась в кабину. Там уже находилось трое лётчиков, а так же Совина и Арсеньев.

— Сколько ещё?

— Чуть меньше тридцати минут до Балтики, потом ещё несколько минут до выхода из зоны безопасности, — ответил Арсеньев.

— Высота и скорость?

— Скорость 840, высота тринадцать тысяч. Продолжаем набор, — это уже был Журавлёв.

— Борт № 252, это диспетчерская. Немедленно развернитесь и возвращайтесь на базу! — раздалось из динамиков в кабине.

— Началось, — сказала Елена. — Ответьте им, что не поняли.

— Диспетчерская, это борт № 252, говорит командир корабля. Вас плохо слышно, повторите!

— Борт № 252, это диспетчерская. Немедленно развернитесь и возвращайтесь на базу! Повторяю: Возвращайтесь на базу!!!

— Диспетчерская, это борт № 252, мы попали в зону турбулентности. Вас плохо слышно!

На некоторое время в эфире воцарилась тишина.

— На сколько это их успокоит? — спросила Елена.

— На пару минут, не больше, — лётчик посмотрел на экран бортового компьютера. — А нам ещё лететь и лететь.

Как будто в подтверждение слов Журавлёва, динамики вновь ожили.

— Борт № 252, судя по нашим данным, вы находитесь в зоне благоприятных атмосферных условий.

— Диспетчерская, подтверждаю. Мы вышли из области турбулентности, однако, у нас неисправна часть бортового оборудования. Возможности устранить поломку в воздухе не имеем.

— Борт № 252, берите курс на Киев. Повторяю: курс ноль семь пять.

— Ну что будем делать? — спросил Журавлёв, взглянув на Елену. — Если сейчас курс не изменим, они поднимут в воздух истребители.

— Командир, может схитрим? — из динамиков послышался голос штурмана. — Мы у польской границы. Можно войти в их пространство, а потом выйти в районе Калининграда.

— А польские истребители? — спросила Елена. — Там ведь тоже наши части есть.

— Пока они их поднимут, время пройдёт. Да и передавать информацию полякам — это тоже время.

— Тогда действуй.

— Борт № 252, меняйте курс! В противном случае мы будем вынуждены поднять в воздух истребители!

— О, первый звонок, — тихо проговорил Арсеньев.

— Диспетчерская, это борт № 252, понял вас. Ложусь на курс один один пять, — Журавлёв выключил рацию. — Ну несколько минут у нас есть. Давай, Ваня, курс два семь ноль.

— Здесь есть система связи с задним отсеком?

— Да, — бортрадист нажал на одну из кнопок на пульте, и дал Елене наушники с микрофоном.

— Мельникова, мы приняли решение войти в воздушное пространство Польши. Приготовьте лазерное оружие.

— Борт № 252, почему вы легли на курс два семь ноль?

— Диспетчерская, это борт № 252. Судя по приборам, мы идём курсом один один пять.

— Вероятно, ваша система спутниковой навигации вышла из строя. Идите по пеленгу нашего радиосигнала.

— Ну что? Если сейчас не повернём, то всё. Поймут, что мы затеяли свою игру, — Журавлёв посмотрел на Елену.

— Курс на Исландию. Будем действовать в открытую.

— С удовольствием, — улыбнулся капитан. Судя по всему, он уже вошёл во вкус этой погони.

— Журавлёв, это генерал Здравин! — раздался в кабине чей-то наполненный яростью голос. — Что ты задумал, капитан?! Ну как живо разворачивай свою колымагу! А то пойдёшь у меня техником, во фронтовую!

— Товарищ генерал!

— Что? — казалось, окажись офицер рядом, он бы разорвал лётчика.

— Идите к чёрту, товарищ генерал! — пилот отключил связь.

— Может, не стоило так резко? — спросила Совина. — Вам же потом ещё воевать под его командованием.

— Не думаю, что он сохранит должность и звание, после того, как упустил этот самолёт. Да даже и если сохранит — я всегда мечтал это сказать ему, — улыбнулся Журавлёв. — Так что оно того стоило.

— Ну ладно! В общем, держите максимальную скорость и высоту. Курс не менять!

Елена прошла в задний отсек.

— Всем, приготовиться к бою! Отслеживать обстановку вокруг самолёты!

— Уже отслеживаем, Елена, — сказала Мельникова. — Гляди!

Майор подошла к монитору, перед которым сидела женщина. На нём в реальном времени отражалась ситуация в воздушном пространстве вокруг корабля.

— Информацию получаем со спутника, всё очень оперативно. Отслеживаются цели, чья скорость выше трёхсот километров в час, высота полёта больше километра, а размеры больше двух метров. Это сделано, что бы радар не был перегружен данными о птицах, вертолётах, гражданских лёгких самолётах и прочем.

— И какая дальность?

— В зависимости от характеристик объекта обнаружение на дистанции от тысячи двухсот до полутора тысяч километров. Самолёты с низкой радиолокационной видимостью, типа американских F-117 или B-2 обнаруживаются примерно с тысячи. Опять же, в зависимости от объекта, уверенно идентифицировать можем на расстоянии от восьмисот до тысячи трёхсот.

— А дальность стрельбы какая?

— Серьёзное влияние оказывает погода. В идеальных условиях — тысяча километров. Обычно — до 800. В самом плохом случае — 300. Но этого всё равно хватает, что бы пробить атмосферу и осуществить перехват. Разумеется, в таком случае радиус перехвата серьёзно сокращается, и на него нужно гораздо больше времени.

— Примерно сколько?

— Если цель обнаружена, и мы её ведём, то, в зависимости от условий, от 10 до 30 секунд. Это время уходит на подготовку пушки, прицеливание, выстрел и дальнейшее сопровождение. Для перехвата истребителя хватает и полусекундного импульса, а для боеголовки при самом плохом раскладе нужно до 20 секунд.

— Кстати, по наземным целям установку применить можно?

— В полёте — нет. На земле теоретически можно, хотя для этого она не предназначена.

— А как, ведь радар цели-то не увидит?

— Только ручным управлением. Хочешь посмотреть, как это выглядит?

— Да.

— Ну пойдём, — Мельникова встала и, обойдя пульт, сказала одному из своих подчинённых, — Костя, встань.

Женщина села на его место. Только сейчас Елена увидела, что располагалось на пульте около этого места. Прямо по центру находилась ручка управления, наподобие той, что использовалась на истребителях. Рядом располагалось множество кнопок, одна из которых, окрашенная в зелёный цвет, была прикрыта прозрачной защитной крышкой, а на ней была красноречивая надпись белым цветом «Огонь». Впереди было два экрана, которые сейчас не горели.

— Вот смотри. Это место как раз и предназначено для ручного управления пушкой. Для начала включаешь этот экран.

Полковник нажала на одну из кнопок и загорелся левый монитор. На нём было видно изображение с камеры. Можно было разглядеть белеющий в ночном небе фюзеляж самолёта, а точнее — большую его часть. Судя по всему, камера была установлена на киле.

— Он предназначен для общего наблюдения, в первую очередь, для визуального контроля. Камера подвижная, управляется вот этими четырьмя кнопками. Далее. Пушка выдвижная, так что основную часть времени она находится внутри фюзеляжа, а отсек прикрыт герметичными створками. Открывать их, если самолёт летит на максимальной скорости, нельзя. Может оторвать хвост, а даже если этого не произойдёт, пушечная установка будет просто сорвана потоком воздуха. Максимально допустимая скорость — семьсот километров в час, однако лучше меньше, на случай, если самолёт начнёт снижаться и скорость возрастёт, — Мельникова включила микрофон. — Вася, сбрось скорость до шестисот пятидесяти.

— Может, не будем пока? — возразил Журавлёв.

— Нет, капитан, — Елена посмотрела на монитор. — Всё равно скоро нас настигнут истребители, так что давайте будем готовы к бою.

— Понял, снижаю скорость.

На спидометре, расположенном справа от мониторов, цифры «850»  начали постепенно уменьшаться. Когда там загорелось «700», Мельникова сказала:

— Нормально, можно начинать. Далее. После того, как скорость станет приемлемой, открываешь створки люка.

Женщина нажала на кнопку, а на верхней части фюзеляжа, видимой на мониторе, примерно между крыльями и хвостовым оперением, появился проём. Он начал быстро расширяться и постепенно открылась довольно большая ниша. Почти всю её занимала установка в виде полусферической башни. Створки люка встали перпендикулярно своему прежнему положению, а потом съехали вниз, к стенкам ниши.

— Отлично, теперь можно выдвигать установку.

Нажатие на кнопку, и вся башня поехала вверх. Она достигла верхнего положения максимум за десять секунд. Ствол был развёрнут к носу самолёта.

— Почти всё готово.

Ожил второй монитор. Камера, с которой передавалось изображение на него, была установлена на самой пушке. В центре находилось перекрестие.

— Ну вот и всё. Наводка осуществляется вот этой рукояткой.

Мельникова обхватила ранее замеченный Еленой штурвал и аккуратно его повернула. Изображение тоже сдвинулось.

— Пока поворачиваешь, разворачивается и башня. Отпускаешь или выводишь в исходное положение — башня остановилась. Полный разворот осуществляется за тридцать секунд.

Женщина отрегулировала положение башни так, что бы было видно хвостовое оперение.

— Когда на радаре имеются опознанные цели, отмеченные с другого пульта, как назначенные к уничтожению, то на мониторе появляются подвижные метки. Достаточно только навести на них перекрестие, а компьютер уже самостоятельно осуществит точное прицеливание. Система донаводки отключается этой кнопкой. В режиме ручного управления ограничители отключаются, так что установку можно наводить куда угодно. При этом, надо быть особенно внимательным, что бы не прострелить фюзеляж или плоскости. Если лазером будет прострелено крыло, то это вызовет мгновенную детонацию топлива. Если будет повреждено хвостовое оперение или фюзеляж, это не так страшно, но продолжать бой будет практически невозможно. Мощность излучения регулируется вот этими кнопками. Её можно увеличивать или уменьшать интервалами в один процент, пять, десять и двадцать пять. Кроме того, есть две кнопки для увеличения мощности до ста процентов и уменьшения её до одного. Обычно для уничтожения истребителя или тактической хватает семидесяти процентов. Максимальная мощность — для перехвата боеголовок.

Журавлёва посмотрела на Елену.

— Камера может обеспечивать максимум шестнадцатикратное увеличение, которое регулируется колёсиком на ручке управления. Установлено пассивное устройство ночного видения. Кроме того, имеются два вспомогательных лазера. Оба используются для максимально точного прицеливания в полностью ручном режиме. Один из них бесцветный, как и основной. Место, где находится его точка, показывается на экране специальной меткой. Применение этого лазера целесообразно ночью, когда видимый свет особенно заметен. Однако, для идентификации метки необходима исправность некоторого оборудования. Второй лазер, зелёного цвета, применяется аналогично, но его точка видна невооружённым глазом. Ну вот, собственно, и всё. Только в таком режиме можно вести огонь по наземным целям. Разумеется, сам самолёт то же должен будет находиться на земле.

— Понятно, — кивнула Елена, хотя сразу осмыслить такой объём информации было непросто.

— Товарищ полковник, на радаре истребители, — сказал один из операторов.

— Ну всё, понеслась! — Мельникова заняла своё место, Елена встала позади неё. — Расстояние и направление на цель?

— Четыреста девяносто восемь, направление ноль семь пять. Идут на сближение.

— Видимо, с нашего аэродрома выслали, — не поворачиваясь, проговорила женщина. — Параметры цели?

— Цель групповая, четыре машины. Скорость — две тысячи сто, высота — одиннадцать тысяч.

— Опознавание?

— Это Су-37 с вероятностью восемьдесят три процента.

— Тогда точно наши, из эскадрильи сопровождения, — Мельникова посмотрела на Елену. — Видимо, Здравин думает решить проблему своими силами.

— Цель продолжает сближение.

— Подготовиться к перехвату. Объект — головной истребитель. Мощность луча — двадцать процентов. Зона удара — воздухозаборники, вертикальное хвостовое оперение, переднее горизонтальное оперение.

Елена поняла, что при компьютерном наведении лазера можно программировать удар в конкретный элемент машины. Как будто подтверждая её догадку, оператор, сидевший правее Мельниковой, вывел на монитор объёмное изображение Су-37 и отметил указанные части.

— Доложить о готовности.

— Прицеливание завершено, прицел стабильный.

— Заряд есть.

— Температура рабочего тела в норме.

— Цель идёт прежним курсом, удержание нормальное.

— Элементы носителя на линии огня отсутствуют.

— Огонь!

Чисто интуитивно Елена ожидала чего-то особенного, типа грохота орудий или рёва стартующей ракеты. Конечно, она понимала, что ничего подобного тут быть не может. Но сухой щёлчок кнопки никак не вязался с грозным лазерным щитом Страны Советов.

— Цель поражена. Горизонтальная скорость объекта — четыреста восемьдесят три, объект стремительно снижается.

— Отлично, спасибо всем, — сухо похвалила Мельникова своих бойцов. — Следующий объект!

Только теперь майор поняла, что без помощи этих людей, справиться с управлением лазерным оружием было невозможно. То, как слаженно они действовали, говорило как минимум о нескольких годах тренировки. Скорее всего, это и спасло миллионы советских граждан от американских ядерных ракет в день начала войны.

— Внимание, обнаружена новая цель! — неожиданно сказал один из операторов. — Тип — зенитная ракета. Цель групповая, четыре объекта. Дальность — триста восемь, скорость — десять тысяч восемьсот, высота — пять тысяч, курс — два три пять.

— Время подлёта?

— Тридцать секунд.

У Елены в голове промелькнули слова, которые сказала Мельникова, отвечая на вопрос о времени перехвата: « Если цель обнаружена, и мы её ведём, то, в зависимости от условий, от десяти секунд до полминуты.».

— Приготовиться к экстренному перехвату. Объект — головная ракета. Мощность луча — сто процентов. Зона удара произвольная. Стрельба по готовности! — женщина включила микрофон. — Капитан Журавлёв, мы зафиксировали ракетную атаку, перехватить все ракеты не имеем возможности. Приготовьте оборонительное вооружение.

— Есть.

— Прохорова, докладывать время подлёта ближайшей к нам ракеты.

— Первая цель поражена.

— Объект — вторая ракета. Параметры те же.

— Восемнадцать секунд.

Елена с силой сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу ладоней. Итак, самолёту не уйти и не отбиться. Ещё было время выпрыгнуть с парашютом, но она не могла предать этих людей, которые поверили ей и теперь рискуют ради неё. А тем более — своих бойцов. Майор встретилась взглядом с Полевым, который сидел недалеко от неё. В глазах сержанта совсем не было страха.

— Одиннадцать, десять, девять…

— Вторая цель поражена!

— Объект — третья ракета. Параметры те же.

— Готов выполнить противоракетный манёвр! — доложил Журавлёв.

— Действуй!

— Всем сидеть на местах! — крикнул капитан, и девушка тут же почувствовала необычную лёгкость во всём теле.

Это было почти невесомостью. Через несколько секунд она с удивлением поняла, что её ноги почти оторвались от пола. Неожиданно полковник обернулась и, увидев Елену, недоумённо стоящую посреди отсека, крикнула:

— Сядь в кресло!

Майор подчинилась, через несколько секунд сев рядом с Полевым. И тут же огромная тяжесть придавила её к сиденью.

— Третья цель поражена.

— Уничтожить последнюю цель.

Только сейчас девушка поняла, что произошло. Журавлёв бросил машину в отчаянное пике. Причём скорость снижения примерно равнялась скорости свободного падения. Из-за этого и появилось состояние, подобное невесомости.

Вдруг совсем рядом раздался рёв, заглушивший даже гул турбин. Он длился всего мгновение, а потом стих.

— Цель под нами, повторяю: цель под нами!

— Только этого не хватало, — воскликнула Мельникова. — Проскочила сверху!

Судя по всему, резкий манёвр А-60, привёл к тому, что ракета вынуждена была атаковать самолёт в вертикальном полёте и промахнулась.

— Капитан Журавлёв, начинайте набор высоты и применение противоракетного вооружения. Объект находится под нами, вероятна атака снизу.

Натужно гудя турбинами, самолёт пошёл вверх. Елена чувствовала, что её буквально размазывает по креслу. Уши заложило. Однако, Мельникова и её подчинённые работали, как ни в чём не бывало.

— Приготовиться к поражению истребителей…

Рёв вновь перекрыл все звуки вокруг на какое-то мгновение, а потом раздался мощнейший взрыв. Самолёт сильно тряхнуло, девушке показалось, что он развалится на части. Сама Елена больно ударилась головой о стену.

— Журавлёв, доложить обстановку!

— Ракета попала в третий двигатель, он полностью уничтожен. Кроме этого незначительно повреждена внешняя обшивка четвёртого двигателя и правого борта. Самолёт не разгерметизирован.

— Продолжать полёт сможем?

— Сможем, но до максимальной скорости не разгонимся.

— Поняла.

Елена вышла из отсека и направилась в кабину. Там, по-прежнему, находились кроме пилотов Совина и Арсеньев.

— Могу поздравить, нам всем очень повезло, — сказал Журавлёв, увидев девушку. — Взрыв такой силы вполне мог обломить крыло в районе третьего двигателя. Но, вероятно потому что ракета ударила снизу, двигатель принял на себя основную часть ударной волны. В общем, считайте себя везунчиками.