"Ирина Дубровская. Каширка " - читать интересную книгу автора

будка на всю округу. Это пытка моя - стоять в длинной очереди, а потом
слышать удары собственного сердца в своей же бедной голове, вот-вот сейчас
он скажет "алло", - а я? - что я отвечу? - руки оледеневше сжимают трубку до
посинения и потом длинные гудки о том, что слава Богу, его нет дома. И снова
через несколько минут горят уши и щеки, и пачки сигарет как не бывало и
через час - "кто последний?" в телефонной очереди.
- Ты так сгоришь, девка, - улыбаясь говорит Маша, столкнувшись со мной,
бредущей по дороге к дому от телефонной очереди, - yже подруг в упор не
видишь. Пойдем, у Алки займем два рубля и винца выпьем.
Алка была соседкой Маши по коммунальной квартире на улице Радио. Когда
их дом, построенный еще при Петре первом (а Маша уверяла меня что именно в
нем жила Анна Монс), сломали ради постройки бауманского рынка, - они с Аллой
оказались снова в одном доме.
Она похожа на портрет Екатерины II из книги "История российской
империи". Ходит всегда в пестром халате. Под мышкой всклокоченная болонка, и
волосы ее точно такие же, как собачья шерсть, всклокоченные и белые. Маша
говорила, что Алка моет голову стиральным порошком "Лотос" и болонку тоже. В
Алкиной квартире мебели еще меньше, чем у нас. У нас хоть книги! А у нее
только стол и четыре стула. Я заметила, что стол такой же, как у нас, только
наш теперь порублен изрядно топором после свадьбы сестры Борьки Вешнякова.
Они у нас его одалживали на три дня, по-соседски.
Алла живет на маленькую инвалидную пенсию и тем, что ей принесут
распивающие в ее квартире мужики. Она очень добрая. Она нам всегда радуется.
В ее лице есть что-то детское, а на губах застыла улыбка фарфоровой куклы...
Мы купили бутылку Билэ Мицнэ и отправились на Старокаширку. Сели в
зарослях черемухи на поваленное дерево. Дул холодный ветерок и черемуха
цвела. Свистела звонко какая-то птичка в невысоких деревьях.
- Думаешь где они сейчас все? - говорит Маша.
- Где?
- Лягушку е... на чердаке. Она всем дает.
- И Змей тоже?
- Конечно. И он.
Она задумчиво выпустила дым колечками.
- Но он же тебя любит!
- Я ему не даю.
И помолчав немного:
- Они тебя не утопили, знаешь почему? Из-за Голубя. Они с ним
связываться не хотят. А Голубь вчера дрался с Черкесом, чтоб тот к тебе
близко не подходил. Он каждый день пьян.
- Откуда ты все знаешь?
- Это только ты ничего не видишь, стоишь у телефонной будки день и ночь
со стеклянными глазами. Или по нескольку дней пропадаешь где-то. А Шериф про
тебя, знаешь, уже стихи плетет: "Я не знаю как у вас, а у нас в Орехово х...
в очках, - п... в джинсах на такси приехали".
Обезьяна чувствует, как горячая волна злости от сердца катится к лицу.

6

Он ушел из школы. Просто исчез в один ужасный день и не появился
больше. Телефонная связь осталась единственно возможным способом для