"Ирина Дубровская. Каширка " - читать интересную книгу автора

опытным соблазнителем. Мы целуемся по его инициативе 20 минут без отрыва.
Его руки нежны, и губы горячи, но я все пытаюсь представить другое лицо и
думаю: "А на это как бы ты посмотрел?"

9

Прошло пару дней. Обезьяна почти не появлялась во дворе. Сидела и
читала. Мама опять позвала ее с собой в музей Скрябина на лекцию с
прослушиванием музыки. Она посещала этот музей с постоянством адвентистов
Девятого Дня столько, сколько Обезьяна себя помнила. Сюда приходили очень
странные люди. Если бы ее спросили, в чем их странность, она не смогла бы
ответить, а только повторила бы: "Странные. Таких на улице не встретишь".
Дверь всегда открывала маленькая седая женщина. Все посетители говорили
между собой по-русски, но так, как больше нигде не говорили. Мама Обезьяны -
очень красивая и молодая сразу как бы стеснялась там своей молодости и
яркости, и старалась стушеваться среди старух в шалях и шляпках. Обезьяна
давно изучила в этом музее, похожем больше на квартиру, где недавно умер
хозяин, так тихо и смущенно там все ходили, - все предметы. Старые
фотографии в рамах, бархатные шторы. Особенно ей нравился на одной картине
рыцарь, закативший глаза перед ангелом. Но из всех этих походов она любила
больше всего быть вдвоем с мамой, снова становившейся молодой и красивой на
улице, бродить с ней по Москве, сидеть в кафе.
Но на этот раз она не слонялась по узкому коридору квартиры-музея,
считая минуты от одного подземного гула до другого (прямо под домом
проходило метро), а сидела в закрытой комнате вместе со странными людьми и
слушала запись пианиста Софроницкого. И музыка эта, которую она слышала
много раз, в этот раз совершенно ее захватила. Обезьяна очнулась только от
боли в руках у локтей и обнаружила, что сама же их сжимает.
На следующий день мама отправила ее к своей двоюродной сестре Асе на
дачу на станцию Тайнинская. Там весна была, так весна! Не какая-то чахлая,
городская. А отчаянная, с соловьями и ночным ужасом, веющим от леса.
Обезьяна в эту ночь окончательно поняла, что любовь ее навеки, и длилась
вечно еще до ее рождения, поэтому ни лекарства, ни спасенья нет.

Маша позвонила в мою дверь солнечным утром.
- Ты ничего умнее придумать не могла, да? Кулибин же Динкин парень! Она
за него горло тебе перегрызет, - говорит она с порога. - Геша, конечно
клевый, хоть и молодой...
- Тише, тише, - говорю я ей, показывая на дверь в закрытую комнату. -
Там отчим спит. У него выходной после дежурства. Я не знаю, рассказывать ли
ей о том, как Голубь приходил к нему с бутылкой водки меня сватать, пока я
была на даче у тети.
"Стоит этот мальчик на пороге. Вы, говорит, отец? - Я, говорит, к вам
свататься пришел. Я ему, - ну проходи. Он бутылку на стол, а сам сидит и
молчит. Я его спрашиваю, а сколько лет-то тебе? А он - следующей весной
восемнадцать будет, - я ему, - а ей-то сколько, знаешь? - Молчит. В общем,
спровадил его кое-как".
Решила Машке все же не рассказывать этого. Совсем уж как-то глупо.
- Я понятия не имела, что этот малолетка и есть этот Динкин знаменитый
Геша Кулибин. Да я и не собираюсь с ним ходить, я его, если честно, и не