"Петр Иосифович Дубровин. Аннет (Повесть) " - читать интересную книгу автора

выпутываться.
- Мы увидимся?
- Непременно!
И я услышал, как маленькие каблучки застучали по мрамору лестницы.


***

"В любви самое трудное - описания: все выглядит неправдоподобно", - как
устами маркизы де Мертей утверждал Шодерло де Лакло. Но поведать о
порождаемом ею отчаянии просто невозможно, добавлю я.
Сначала я брел как можно медленнее в надежде, что мои домашние успеют
улечься спать. Но постепенно, гонимый потребностью остаться в одиночестве,
все ускорял шаг, уже со всех ног несся к дому. Дом спал; только в комнате
бабушки, писавшей по ночам, горел свет. Я открыл дверь своим ключом. Уже с
порога услышал мягкое приветственное постукиванье - это Бой радостно колотил
хвостом по полу. Пойнтер ткнулся в темноте влажным носом мне в руку и вслед
за мной потопал из прихожей в мою комнату. Я зажег свет и сел в кресло. Пес
уселся напротив и понимающе уставилось своими карими глазами мне в лицо.
Затем положил морду мне на колени. Передо мной было единственное живое
существо, с которым я мог поделиться своим смятением. Подумав об этом, я
почувствовал, что в хаосе моих мыслей и чувств забрезжил хоть какой-то
просвет. И опустил ладонь на узкую породистую голову.
Не в силах найти себе места, я вышел через веранду в сад. Вернулся,
вышел снова. Собака оба раза неотступно следовала за мной. Светало. Огонь в
бабушкиной комнате больше не горел. Проходя второй раз мимо спальни
родителей, я услышал из-за двери голос матери:
- Пьер, это ты?
- Да, мама.
- В чем дело?
- Бою нужно было выйти.
- И больше ничего?
- Ничего.
- А почему ты одет?
- Я еще не ложился. Читал.
- Но ведь уже светает.
- Сейчас лягу.
Только эти два эпизода я и запомнил за всю эту бесконечно долгую для
меня ночь. Вряд ли я смог бы описать то, что пережил за те часы. И радость
полного сближения, и ужас предчувствия утраты - оба эти чувства не знали
предела. Мне было суждено испытать их одновременно, как плюс-минус
бесконечность. Каждого из них хватило бы, чтобы наполнить душу до краев.
Вместе взятые, они ее разрывали. Их столкновение в яростном усилии борьбы
рождало надежду, которая, едва блеснув, сменялась отчаянием. В этом
замкнутом квадрате - радость, горе, надежда, отчаяние - я бился, как птица в
железной клетке.
Минутами мне казалось, что я должен немедленно мчаться обратно к ней. В
самом бегстве мне мерещилось трусливое предательство. Как можно сидеть
здесь, слушать мирное посапыванье вздремнувшего Боя, когда там сейчас
разыгрывается драма, Аннет один на один с человеком, на стороне которого