"Д.В.Дубровская "Судьба Синьцзяна. Обретение Китаем "Новой границы" в конце XIX в."" - читать интересную книгу автора

содержания пограничной армии, тем самым, ослабив бремя внутреннего Китая.
Вэй Юань ощущал нестабильность положения Китая в Синьцзяне, он отдавал
себе отчет в русско-английском противостоянии в Центральной Азии и
предполагал, что Британские политики опасались Российского проникновения в
Афганистан и северо-западную Индию. Позиция русских представлялась ему
идеальной, чтобы потеснить "Владычицу морей" в этой части света. Ему даже
хотелось бы, чтобы Россию подвигли ввести войска в северо-западную Индию
через Афганский Гиндукуш. Предполагалось, что подобное развитие событий
привело бы к тому, что англичане оказались бы втянуты в операцию в
северо-западной Индии и отвели бы из Бенгалии свои войска. (590, 146).
Второе направление политики Цинов в Синьцзяне - поддержание хотя бы
нестойкого этнического равновесия между народами таким образом, чтобы
маньчжуры могли управлять ими всеми - явствует из правительственных
установлений, введенных в Синьцзяне после того, как Джунгария и Кашгария
были покорены при Цяньлуне. Вместо немедленного превращения новых земель в
провинцию, маньчжурское правительство обратило их в императорское
наместничество, учредив должность военного губернатора Или,
генерал-губернатора Урумчи, многочисленных помощников военного
губернатора, командующих дивизиями (дуй) и прочих чиновников (11, цз.12,
лл. 24-25). Все эти чиновники были исключительно "знаменными" (т.е.
принадлежали к "восьми знаменам" - организационным единицам, из которых
состояла маньчжурская армия). Пять дивизий (дуй) военных колонистов были
установлены в стратегически важном Илийском районе после передислокации
маньчжуров из столицы, солонов-маньчжуров из Амурского района, а также
монголов, чахаров и ойратов. Даже население провинции Шэньси и Ганьсу
постоянно находилось под руководством "знаменных" маньчжуров, хотя и не
столь безоговорочно, как в Синьцзяне. Отказ от назначения китайцев на
руководящие чиновничьи посты в Синьцзяне был подтверждением того, что
цинское правительство намеревалось сохранить эту территорию под прямым и
строгим контролем маньчжурских феодалов. Планомерная миграция населения из
различных районов империи в Синьцзян после завоевания была еще одной
иллюстрацией этой политики, которая упрощала для маньчжурских чиновников
задачу управления всеми народами, населявшими район.
Маньчжуры претендовали на то, что, будучи властителями судеб всех народов
Синьцзяна, они, якобы, не имели предубеждений ни против коренного
населения, но против китайцев. Поэтому, как предполагалось, они могли (по
крайней мере, теоретически) оценивать любую ситуацию и каждый факт по
существу, без предвзятости. В этом отношении показателен отрывок из указа
императора Тунчжи, при котором Синьцзян был возвращен век спустя
(Цзайчунь, 1862-1875 гг. правления): "За более чем 100 лет после покорения
нами Джунгарии и Восточного Туркестана мы всегда одинаково относились ко
всем подданным. Однако дунгане, проживавшие во внутреннем Китае, подняли
бунтовщиков, четко отделяя добрых людей от дурных... /.../ Приказываю всем
чиновникам в Синьцзяне карать бандитов, как было сказано в предыдущем
указе. Уничтожая руководителей разбойников, нет необходимости убивать всех
мусульман..." (12, цз. 76, л.14). Все это вылилось в официальное
обоснование цинской политики, которое позже было сформулировано в
следующем лозунге: "Мы не имеем предубеждений ни против мусульман, ни
против китайцев, но мы имеем их против злых людей". (12, цз. 76, л.15).
Несомненно, что под так называемым "злом" подразумевались все действия,