"Юлий Дубов. Идиставизо" - читать интересную книгу авторав частности имеют к его командировке некоторое отношение. И он решил
уточнить. - Ну да, - кивнул сопровождающий. - А как же! И продолжил рассказ. Вопрос об Иностранном легионе неоднократно поднимался на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе, где было принято решение максимально упростить передвижение легионеров к театру боевых действий. Советский же Союз сперва занял позицию стороннего наблюдателя. Генеральный секретарь Брежнев слишком хорошо помнил, что предыдущий вояж русских войск в Европу закончился беспорядками на Сенатской площади и привел к необходимости повесить пятерых зачинщиков. Последовавший за этим шквал обвинений в нарушении духа и буквы Хельсинкских соглашений чуть было не поставил весь мир на грань термоядерной катастрофы. Поэтому в качестве пробного шара запустили заявление ТАСС о том, что СССР неизменно придерживается политики невмешательства во внутренние дела других государств. Однако быстро выяснилось, что политика невмешательства - штука хорошая, но проводить ее в гордом одиночестве вряд ли имеет смысл. Можно опять угодить в ту самую международную изоляцию, из которой только сейчас начали с таким трудом выкарабкиваться. Поэтому по дипломатическим каналам прошли сообщения, что СССР принятое решение по легионерам поддерживает и готов направить лучших из лучших. Тут же возникла совершенно неразрешимая проблема. Решение о максимально упрощенной процедуре передвижения будущих легионеров к месту службы никак не увязывалось с принятым порядком выезда из СССР. Можно было бы, конечно, создать какую-нибудь сильно облегченную схему, специально для данного Италии вечно длиться не может, когда-нибудь да и закончится, а вот у Пентагона, ЦРУ и прочих память отличная. И они не преминут через вражьи голоса напомнить, что когда-то из Союза можно было выехать за какие-нибудь два дня, без бюрократических проволочек. Как же быть? Нашли соломоново решение - проводить легионеров по сверхсекретному зеленому коридору. Без виз, без паспортов, без всего. Пока не кончится заваруха. А потом - пусть клевещут! Где документы? Нету? То-то же! Может, свидетели есть? Те, которые там останутся, - либо мертвые и ничего не скажут, либо предатели Родины, которым веры, как известно, быть не может. А которые вернутся домой - те и не свидетели вовсе. Они, считай, вообще никуда не ездили. Да их еще и найти нужно будет. Про это, конечно, сопровождающий Моне не сказал. К удивлению своему, Моня ни раздражения, ни страха не испытал. Напротив, появилось у него какое-то странное ощущение душевного подъема. На мгновение появилась и исчезла картинка своей комнаты в институте, заваленной бумагами и окурками, промелькнула перед глазами длинная, с чернильными кляксами и исправлениями, интерполяционная формула, промелькнула и пропала навечно, оставив вместо себя видение желтой, высушенной солнцем бесплодной земли, по которой уверенно и устало шагают исцарапанные и пыльные солдатские сапоги. Услышал Моня ленивый плеск воды в болтающейся на боку фляге в матерчатом чехле, почувствовал, как накапливаются под широкополой шляпой капли пота, скатываются на лоб и тут же высыхают, оставляя после себя белесые пятна соли, как трет плечи вещевой мешок и как оттягивает левую руку |
|
|