"Николай Дубов. Небо с овчинку " - читать интересную книгу автора

ни сроков.
Антон маялся, изнывал и томился. Иногда вдруг его пронзало опасение,
что поездка не состоится, - он ужасался, впадал в отчаяние, но оно тут же
таяло. У него болели скулы от улыбки, растянувшей лицо. Он мог и думать и
говорить только об одном. Даже головокружительный, победоносный бег
киевского "Динамо" к золотым чемпионским медалям не трогал его;
фантастические голы Лобановского и Базилевича оставляли равнодушным. Он
прожужжал уши тете Симе и смертельно надоел соседским ребятам. Блаженно
улыбаясь, Антон снова и снова говорил им:
- А знаете, ребята...
- Знаем, - отвечали они. - Ты, Бой и дядя Федя... Вчера сообщали по
телевизору. Завтра передадут по радио. И скоро с вертолетов будут сбрасывать
листовки. Поехали лучше купаться, чокнутый...
Антон не обижался. Они говорили так из черной зависти. Да сейчас он и
не мог обижаться. Ни на кого. Весь мир стал прекрасным и удивительным, а
люди необыкновенно добрыми и хорошими. И Антон был добрым и хорошим. Он
любил всех и готов был всех одарить своей радостью. Он расшибался в лепешку,
чтобы помочь и угодить тете Симе. Она всегда была ничего, но только теперь
Антон понял, какая у него мировая тетка. Если бы тетя Сима вывалила сейчас
на него все изречения всех великих, он перенес бы и это. Но тетя Сима тоже
вроде как бы слегка трехнулась. Она непрестанно говорила об Алуште и
Бахчисарае, о море и Чатыр-Даге, и Антон безропотно слушал, хотя ему
нестерпимо хотелось говорить самому. О лесе и Бое, о реке, бушующей среди
скал, о чащобах и звериных тропах, а прежде и больше всего - о дяде Феде...
Вот кто был на самом деле умнейший и добрейший, несравненный и
необыкновенный - словом, мировейший из мировых. И как дико, бешено повезло
Антону, что дядя Федя получил ордер на комнату в той же квартире на
Чоколовке, куда переехали они.
Как только в новой квартире расставили мебель, все прочее имущество
разложили и растыкали по углам, мама и папа уехали в очередную командировку,
Антон остался с тетей Симой. Большую часть времени они проводили в кухне:
там ели, чтобы не пачкать в комнате, там читали или просто разговаривали,
если вечер был пустой, то есть Антону не удалось сбежать в "киношку". В один
из таких пустых вечеров они сидели после ужина и разговаривали. Вернее,
говорила одна тетя Сима о том, что коммунальная квартира - это все-таки
плохо. Пока они одни, в квартире и чисто и тихо, потом, как переедут, - мало
ли кто может переехать! - и начнется, как на прежней... В это время раздался
звонок. Антон побежал в прихожую, открыл. За дверью стоял человек с
чемоданом и рюкзаком...
- Разрешите? - спросил он, отвернулся и сказал кому-то в сторону: -
Сидеть и ждать!
Он закрыл за собой дверь, поставил чемодан.
- Давайте знакомиться. Ваш соквартирник. Зовут Федором Михайловичем.
Нрав смирный, почти кроткий, хотя и не совсем ангельский. Подробности потом.
Простите, сгораю от нетерпения увидеть свои апартаменты... Вот это? - Он
открыл ключом дверь пустой комнаты, зажег свет и присвистнул. - М-да, -
сказал он. - Променять "роскошный полуизолированный полуподвал в центре гор.
без уд." на эту шкатулку для лилипутов!...
Тетя Сима с плохо скрытой надеждой спросила:
- А вы женаты?