"Игорь Дубов. Распоротый (Фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

плечам рубашке, с отблеском света на все еще влажной коже лба. Точно так же
я усаживался когда-то в передней подвеске, глядя на свое отражение в
выключаемом перед взлетом экране внешнего обзора. Вздрогнули, непроизвольно
примериваясь к клавишам отсутствующего пульта, пальцы, зябко пробежала по
затылку морозная предстартовая дрожь, и я снова услышал невнятное
бормотание пробуждающихся двигателей. Все вернулось, звездное небо
распахнулось передо мной, и я опять почувствовал себя капитаном "Трезубца".
Ссутулившись, я сидел перед объемками своих погибших товарищей, отчетливо
понимая, что вряд ли смогу заговорить с ними вслух. Возможно, это случится,
когда я выпью, но пока что я еще был трезв.
- Ну что, - тихо сказал я, - вот мы и встретились.
Я поднял стаканчик и, помешкав, выпил его залпом. Водка непривычно
обожгла мне горло. Последний раз я пил несколько месяцев назад, еще в той
своей жизни.
Взгляд мой задержался на Хартахае, стоявшем посередине, и я вспомнил,
как, собравшись в кают-компании, мы обсуждали подробности операции. Тогда,
начиная преследование, мы твердо знали, что обречены. "Горностай" числился
в реестре, и я хорошо представлял его боевую мощь. Три палубы "Горностая"
перекрывали нас на сорок мегатонн, а от оставшихся в живых на Леде стало
известно про его дополнительный свертыватель. Никто не посмел бы упрекнуть
меня, если б я отказался от задания. Бессмысленно умирать лишь потому, что
в этом секторе не оказалось тяжелых патрульных судов. Но Хартахай не
согласился со мной.
- Я могу рассчитать, - волнуясь, говорил он, время от времени помогая
себе рубящим движением руки. - Мы сядем на хвост, настроимся, а потом
подскочим и выйдем так близко, что помнем его волной. Если нас при этом
расплющит, он все равно уже не сможет нырнуть и зависнет до подхода
крейсеров. А если мы уцелеем, то пойдем на абордаж.
Он был прав, и, как только мы осознали это, у нас появился долг.
Теперь, когда наша возможная смерть перестала казаться бессмысленной, мы
обязаны были атаковать "Горностай".
- Ведь все шло хорошо, - сказал я Хартахаю. - Вы победили и захватили
пиратов. Я наверняка знаю, что все было именно так - иначе вы не смогли бы
уложить меня в анабиоз. Но потом... - Я стиснул стаканчик, который
продолжал держать в руке, точно боялся его уронить. - Кто мне расскажет,
что случилось потом? Как вы могли погибнуть после победы?!
Я глядел на ставшие мне за несколько лет родными лица, и сердце
клешнило от отчаяния. Прибывшие корабли патруля обнаружили беспорядочно
летающие в пространстве, раскиданные взрывом оплавленные обломки "Трезубца"
и брошенный неподалеку "Горностай", на борту которого, кроме меня,
плававшего в глубокой заморозке, не оказалось ни одного человека.
- Плохо как, - пробормотал я. - Напрасно меня не было с вами. Зачем
мне теперь все это?
"Прекрати, - сказал я себе. - Не будь смешным. Лучше выпей еще. Тебе
не в чем себя упрекать. Ты не виноват в том, что они погибли, а ты нет. Ты
сделал не меньше, чем они, а может быть, даже и больше. Другое дело, что
ты, наверное, мог поступить там, на "Горностае", иначе. И тогда, может
быть, с "Трезубцем" ничего б не случилось. Но у тебя совсем не было времени
размышлять. Ведь дверь закрывалась..."
- Дверь закрывалась, - сказал я. И вдруг понял, что они хотят