"Игорь Дубов. Харон обратно не перевозит" - читать интересную книгу автора

понятнее, за каковую возху дергати. Вельми он нынча нужден тамо, возле
Антипа.
- Но у нас же везде камеры! - воскликнула дочь. - Почто он нам? Мы
сами все увидим.
- Катерина! - рявкнул дьяк, разом суровея. - Опомнись! Что ты себе
позволяешь?! - И добавил, тревожно оглянувшись и понизив голос: - Ты что,
Чака, нас ведь могут услышать.
Но дочь не собиралась сдаваться. - Кто это нас услышит? - с вызовом
поинтересовалась она. - Дворовые? Так ты их сегодня всех отпустил. А если
кто и остался в доме, так Мистер Томпсон давно бы предупредил. Мы в
дерьмовой ситуации, Старик! И об этом надо говорить. Кто тебе скажет, если
не я? Сперва Центр заставляет нас арендовать это дурацкое поместье и во
имя спасения каких-то мифических икон ставит всю нашу работу под удар. Мы
- Наблюдатели, историки. Наше дело: изучать и ни во что не вмешиваться. А
тут наем поместья и кража икон! Думаешь, ребята были в восторге? Пусть
даже это и вправду иконы самого Феодосия. Большая радость, когда твою
голову суют в петлю, и никто не спрашивает, согласен ли ты?! Но тебе,
видно, понравился этот стиль. Ты теперь, не советуясь ни с кем,
продолжаешь шашки с Гаврюшкой и думаешь, что это не опасно. Ты не боишься
ошибиться, Старик!
- Ну чего ты хочешь? - вопросил дьяк, из последних сил сопротивляясь
закипающему внутри гневу. - Что я его прогнал? Прямо сейчас, когда взяли
Антипа? Чем он-то нам может повредить? А представь, что Антип
раскалывается где-нибудь в сенях. Там, где нет камер. Что тогда? Это же
государево "слово и дело". И артель тогда возьмут, и нас приберут. Какая
там к черту "работа"! По тюрьмам затаскают, ты, слава Богу, законы знаешь.
Пока оправдаешься, кровью умоешься. Я, например, на дыбе и концы отдать
могу. А предупредит Гаврюшка загодя, так хоть уйти успеем.
- Я не про сейчас говорю, - не желала сдаваться дочь. - Но, может
быть, через два дня, ну хоть через неделю, когда все кончится... Этот
Гаврюшка! Я его ненавижу. Я на него смотреть не могу!
- Не смотри, - демократично согласился дьяк, незаметно переходя в
контратаку. - Сама виновата. Ты ведь даже на глаза чужим не должна
показываться. А ты - то в сенях столкнешься, то во двор выскочишь не
вовремя. Я уж не раз подмечал. Ты часом не влюбилась ли? Так это пустое
дело. Тебе с ним детей не крестить.
- Я?! - вспыхнув, возмутилась Чака. - Я в него?! Да он мне просто
отвратителен! Тьфу! - в сердцах плюнула она и, резко повернувшись, пошла
прочь.
- Ты куда это? - осведомился дьяк. - Скоро начнется. Ребята уже идут.
Чака остановилась.
- Ну ладно, ладно тебе, - примирительно сказал дьяк. - Садись.
Развяжусь я с ним! - пообещал он. - Честное слово, развяжусь. Дай только с
Антипом закончится. А там развяжусь...
Дверь скрипнула, и тяжело, так, что взвизгнули половицы, ступил через
порог, едва не задев большой белокурой головой о притолоку, Барт, в
прошлом Второй редубликатор Службы Времени, а ныне постельничий у дьяка.
Пробежал легкими танцующими шагами присланный полгода назад и уже
закончивший практику стажер Лип. Энергичный и ловкий, вошел, ястребиным
оком оглядев собравшихся и задержавшись на Чаке, "племянничек" дьяков,