"Анастасия Дубинина. Сердце трубадура " - читать интересную книгу автора

пятнадцатилетней; Гийом взял ее лежащую поверх одеяла руку, поцеловал и еще
раз поблагодарил, после чего и удалился, не зная и не ведая, что кто-то за
его спиною помышляет об убийстве. В своей комнате, которую он искал долго
среди многих дверей и смог определить только по богатырскому храпу из-за
двери, он на кровати обнаружил своего сеньора, спящего радостным и
безмятежным сном...

Так прошла ночь в замке Льет, ночь, за которую все обманули друг друга
и сами остались обмануты: на Агнесса - эном Гийомом, эн Робер - доной
Агнессой, а барон де Кастель - вообще ими всеми, и он-то как раз остался
более всех доволен.

6. О том, как на Серемонда поссорилась и примирилась с эн Гийомом, и о
том, как погиб эн Гийом.

- Серемонда...
- Подойдите, эн Гийом. Я имею что сказать вам.
Он приблизился - быстро и радостно, уже протянув руки, чтобы коснуться
ее талии, тем более что на ней было его любимое синее, шитое жемчугом
платье... Эта жуткая история, кажется, закончилась, и теперь все стало
вновь на свои места, и он приблизился к ней быстро и радостно через залитую
солнцем горницу, даже не замечая, как бледна его возлюбленная, как плотно
сжаты у ней губы, и темных кругов вокруг глаз тоже не разглядев.
Его движение вперед еще не закончилось, когда два оглушительных удара
по лицу плеснули ему в глаза, и он отшатнулся, ослепленный и ошеломленный,
еще даже не понимая толком, что его ударили.
- Не смейте... Не смейте прикасаться ко мне, вероломный рыцарь!..
- Что? - глупо повторил он, хлопая ресницами и медленно осмысливая
происходящее. Рука его невольно дернулась и схватилась за щеку, а глаза
стали совсем детскими. Он уже понимал, что происходит, но еще не понимал -
почему.
Серемонда часто задышала через нос. Ноздри ее раздувались, как у
арабской лошади, внутри все горело. Жене виллана, наверное, проще - она
может с визгом броситься на изменника и расцарапать ему физиономию;
Серемонда того не могла.
- И вы еще спрашиваете меня, жалкий предатель?..
- Я? - опять переспросил Гийом, уже отнявший ладонь от лица и теперь
замерший в странной позе - с руками, протянутыми к даме, но остановившимися
на полпути, с развернутыми пустыми ладонями, словно бы он показывал, что
безоружен. Он и впрямь был безоружен - хотя бы своим непониманием, и своей
заведомой невиновностью, стоявшей в его глазах пеленой детской обиды.
- Я... предатель?.. Но... почему?
- Может быть, - Серемонда попыталась холодно усмехнуться, но смогла
только неубедительно скривить губы, будто собираясь разрыдаться. - Может
быть, для таких, как вы, это и не называется предательством. Но не для
меня. Не для меня. Извольте тотчас же... и навеки...
Убираться вон, хотела сказать она - но пока не смогла. Остановилась,
набрала в грудь воздуха, чтобы выплюнуть эти последние, смертельные слова.
Он стоял, продолжая не понимать, отказываясь верить. Бархатная алая
одежка с рукавами как крылышки полыхала не ярче, чем следы от ударов на его