"Анастасия Дубинина. Сердце трубадура " - читать интересную книгу автора

Ни танцевать, ни играть в шахматы никому, конечно же, не хотелось.
Агнесса громко распорядилась, чтобы эн Гийому отвели покои рядом с ее
опочивальней; Раймон расхохотался и так подмигнул своему вассалу, что того
аж затрясло. Но самое худшее было еще впереди: когда дама уже удалилась,
шепнув Гийому, что за ним пришлют, Раймон, не будь дурак, потащился за
вассалом в его комнату и там в ожидании посланца принялся наставлять
любимого друга в искусстве любви, да так, что Гийом едва сдерживался, чтобы
не врезать благодетелю промеж глаз.

- Ты, главное, не робей, мальчик мой, - развалясь на его кровати,
Раймон помавал в воздухе кистью руки, изображая этим что-то до крайности
неприличное. - Они это любят, дамы... К ним с напором нужно, чтобы силу
почувствовали. Вот если ты так ее ухватишь, что она аж запищит - значит,
это самое оно и есть...
Гийом сидел на скамейке, горбился, слушал, бледнел, старался не
думать, где и как его сеньор обычно применяет подобную мудрость на деле.
Ему хотелось немедленно вскочить и вызвать Раймона на Божий суд - не за
что-нибудь, а за жестокость, так же с ней нельзя, черт побери, ведь это
же... Но он слишком далеко зашел, слишком прочной стала стена лжи,
отрезавшая его от остального мира - такую уже не прошибешь одним ударом, и
Гийом, стараясь не заорать, стискивал кулак так, чтобы ногти вонзались в
ладони... Раз уж попал в этот город - живи по его законам.
- Да, и еще: зубами, опять же, тоже можно... Но тут поосторожней будь,
не отгрызи ей чего-нибудь, а то Робер потом не доищется, - и барон так
громко засмеялся удачной шутке, что Гийом едва не пропустил момента - тихий
стук в дверь... Он вылетел из комнаты едва ли не пулей, и в абсолютной тьме
коридора женская рука взяла его за локоть, и он пошел, чувствуя себя
ведомым на заклание, а за спиной его эн Раймон вздохнул понимающе - ах,
молодость, молодость, вон ведь как помчался!.. Пойти, что ли, к себе - а
впрочем, в этой чертовой темноте голову сломишь, можно и здесь остаться,
все равно мальчик не вернется до рассвета... Так тебе, Робер, вот тебе
подарочек - большие ветвистые рога!

...Агнесса ждала возлюбленного в белой длинной рубашке, вроде той, что
была на Серемонде в ее первую счастливую ночь любви. В ожидании она
расчесывала волосы, еще более вьющиеся оттого, что весь день лежали в
косах, и руки ее слегка дрожали. Впервые в своей жизни Агнесса была
влюблена, и досаду от осознания этого скрашивал только непривычный, и
обидный, но тако же и приятный трепет, новый какой-то вид тоски, когда мир
кажется очень хрупким, почти прозрачным, и каждое движение воздуха
исполнено сокровенной, горестной тайны... Анесса открыла Гийому дверь, и
впервые она была не желанной, но желающей, и ей стало просто физически
больно, когда, едва ступив на порог ее спальни, этот дурак поцеловал ей
руку и сообщил, что безмерно благодарен ей за помощь, и пусть она даже и не
помыслит, что он способен посягнуть на ее незапятнанную честь.

Потом они сидели рядом на кровати, и Гийом вдохновенно рассказывал ей,
сколь мудра и добра Серемонда, и Агнесса смотрела на свои босые
прозрачно-белые стопы, утопающие в ворсе темного ковра, и думала, пристойно
ли ей будет вцепиться ему зубами в горло. Или еще куда попало. Когда