"Анастасия Дубинина. Сердце трубадура " - читать интересную книгу автора

Агнесса - это просто сокровище и душой и телом, и сокровище, которого он,
скорее всего, недостоин. Можно сказать, он относился к супруге как к
Прекрасной Даме, и неудивительно, что сей добрый рыцарь немедленно
согласился за ужином выпить побольше вина и вишневой настойки и,
прикинувшись пьяным, отправиться спать, желательно - шатаясь и держась за
стены. Но все же этот честный человек слегка волновался и сделал
единственную вещь, женою не предусмотренную - потихоньку расспросил Гийома.
Тот с жаром и тоскою подтвердил, что его в самом деле преследуют ревностью.
Что в самом деле, наверное, недурно было бы притвориться, и что умнее доны
Агнессы нет дамы во всем Руссильоне. "Но смотрите, эн Гийом... полагаюсь на
вашу рыцарскую честь", - на всякий случай напомнил успокоенный Робер, и
трубадур, прижав руку к сердцу, с жаром поклялся ему - совершенно
искренне! - что и в мыслях никогда не держал никаких похотливых намерений
насчет его жены. "Моя честь - в ваших руках", - добавил Робер, до крайности
довольный собой, и Гийом, в порыве благодарности преклонив колено, обещал
спасителю блюсти честь доны Агнессы, как если бы она приходилась ему
сестрой. Бедная дона Агнесса, если б слышала, прикончила бы обоих из
арбалета; но она в это время была занята - на женской половине замка
вкручивала гостю мысль о том, что уж от своего-то лопуха Робера на одну
ночь она всегда сможет избавиться. Он человек простой - напоить его как
следует, он и продрыхнет до полудня, как бревно...

Так трое родичей, каждый - свято уверенный в том, что чрезвычайно
ловко обманул другого, сошлись наконец за ужином. В честь прибытия знатного
гостя, а заодно и не упуская случая продемонстрировать собственное
благосостояние, эн Робер решил расстараться и закатить что-то вроде пира. В
главном зале горело не меньше двух десятков свечей; благоухали разбросанные
по полу ветви, кое-где вспыхивали цветочные лепестки. Стол покрыли
скатертью - не просто белой, а в замечательных узорах: тут плоды, там -
виноградная лоза, а понизу - зубцы вроде крепостных. И вышиты, похоже,
отличным шелком! На столе перед креслом для знатного гостя высилась
штуковина, извлеченная по приказу Робера из каких-то древних кладовых:
здоровенный серебряный корабль на ножке. У него даже были совсем настоящие
снасти, и целых две мачты, и надутые серебряные паруса. Штуковину, бывшую,
кстати, ни чем иным, как сосудом для вина, некогда подарил Роберу на
совершеннолетие сам тулузский граф, бывший в далеком - предмет вечной
Роберовой гордости - родстве с его матерью. Сделали корабль, кажется,
сарацины; сам барон Тарасконский из него пить не любил - тяжелый,
неудобный, да еще и снасти надобно перед питьем снимать, из кубка-то лучше;
но зато как приятно похвастаться!.. Эн Раймон, усаживаясь на почетное
место, завистливо выгнул бровь, но, конечно же, ни словом не выказал
удивления.
Агнесса, явившаяся к столу в окружении своих девушек, была чудо как
хороша. Волосы она заплела в две длинные косы, украсив их золотыми нитями;
щеки слегка нарумянила, но неискушенный в женских хитростях Гийом принял
смуглый румянец за чистую монету и подумал, что даме, наверное, неловко
перед мужем за предстоящий обман. Не знал он и того, что Агнесса нарядилась
сегодня исключительно для него - в то самое пурпурное балдахиновое платье,
тесно облегающее фигуру, с белым мехом понизу висячих рукавов. И пояс она
тоже выбрала самый богатый - золотой, до самого пола, с гроздью мелких