"Анастасия Дубинина. Сердце трубадура " - читать интересную книгу автора

покажись на горизонте еще один Раймон - вот тому бы не избежать
подозрительных взглядов!.. А Гийом... тут влияло все - и его возраст, и то,
что он всегда был подопечным и облагодетельствованным, и даже то, что у
Гийома такие смешные светлые волосы... Даже и сейчас, когда воздух слегка
сгустился и потемнел в глазах у старого барона (пятьдесят три года - не
шутка, в любом случае слишком поздно, чтобы пытаться изменить свой давно
закостеневший характер!), даже и сейчас он не ревновал к Гийому, а скорее
дивился, не понимал и приглядывался - неужели так может быть?..
Нет, он вовсе не ненавидел его. Если бы он и хотел кого-то наказать -
так это Серемонду.

Так хорошие, но уже вконец запутавшиеся в себе и друг в друге люди
ходили в темноте по запертой клетке и искали выхода, но не могли додуматься
до единственной вещи, уместной в данном случае - позвать Того, Кто мог бы
зажечь им свет.

...После дурацкой истории с платьем Элиас здорово наорал на своего
дорогого Лучше-Всех. И тот, вопреки обыкновению, даже не отбрехивался -
слушал и покаянно кивал, готовый принять все до одного советы. Он ловил на
себе взгляды барона Раймона - в тот день и в несколько последующих дней, -
и чуял недоброе. Что у того что-то вызревает в голове, некий плод, а когда
он вызреет - ой-ой-ой, тогда уж держись!.. И никакая готовность пострадать
за любовь не поможет... По правде говоря, такая готовность есть только у
тех, кто не очень хорошо себе представляет страдание. А Гийом с его живым
воображением страдание себе как-то раз представил - и зрелище получилось
весьма неприятное.
Одно останавливало его от немедленного следования Элиасову совету -
бежать на время из замка, из Русильона вообще - куда угодно, к арагонскому
королю, который сам любит дам и в gai sаber весьма одарен, и
бедняге-трубадуру всегда даст приют... Или куда угодно, в Тулузу, под
защиту другого могущественного государя - графа Тулузского, которого тоже
зовут Раймон, и который, между прочим, как поют трубадуры, по власти равен
императору... Да на худой конец хоть к графу Руссильонскому, кажется, тоже,
как водится на юге, Раймону - спрятаться среди всех этих Раймонов,
затаиться, залечь на дно и переждать, переждать, переждать... Останавливало
одно - Серемонда.
Улучив-таки минутку с нею поговорить, Гийом предложил ей удрать. Она,
конечно, отказалась. Бежать? Куда? А главное, откуда - из собственного
замка, от власти и богатства, дарованных положением - опозоренным,
изгнанным, нищим (да, Гийомчик, у тебя же ни гроша за душой, кроме того,
что платит тебе за службу твой сеньор...) Может, даже стать парой жонглеров
и бродить по дорогам, зарабатывая на хлеб песенками и шутками, ночуя на
постоялых дворах рядом с вшивыми, похотливыми вилланами, или униженно
просить ночлега в жалких замках вроде Агнессиного Льета - за пару песенок
да историю о скитаниях бедного рыцаря и его госпожи?.. Нет, такая жизнь не
для Серемонды, блистательной госпожи де Кастель. Тем более сейчас, когда
она только-только почувствовала себя счастливой и богатой - здесь, на своей
земле, в своих владениях...
А вся причина в том, повторю я с глубокой печалью, что эн Раймон очень
хорошо умел притворяться. И еще одно - он был не быстрый, вроде Гийома, а