"Анастасия Дубинина. Сердце трубадура " - читать интересную книгу автора

исходило из ее кожи, миро и боль, и она плакала. Это был Гийом, настоящий,
открытый ей так, как можно открыться только навсегда, и он оказался именно
такой, каким она его и представляла.
Она была его первой возлюбленной. Его неловкая, разрывающая душу
нежность сделала так, что и он стал ее первым возлюбленным. И в миг, когда
он отдавал ей свое целомудрие, и огонь, уже собравшийся где-то внизу
живота, мучивший, разрывающий, слепящий, взорвался в его глазах, как
вывернувшиеся из темноты лепестки сотен, тысяч - (поле, это поле, я умер,
это поле роз, ГОСПОДИ ХРИСТЕ) тысяч роз - в этот же миг она вскрикнула,
задохнувшимся вскриком (и она плакала, я не хочу плакать, почему же,
почему) - и не вскриком боли. Она впервые выдохнула счастье.

(Что же, служите мне, как подобает рыцарю...
Жизнь за тебя, кровь за тебя. Дело в том, что тебя нет. Это тоже -
я...)

Потом они просто тихо лежали рядом, и жар исходил от них - такой
сильный, что одеяло было откинуто. Интересно, светились ли их тела.
Наверное, да. Мир, разбившийся на тысячи осколков, как приливная волна о
скалу, медленно собирался вновь. Гийом первым открыл глаза.
...Кажется, он даже на миг-другой уснул?.. Лицо Серемонды слабо белело
в темноте - прекрасное, невыносимо открытое. Они оба отдались во власть
друг другу. Такая беда.
- Серемонда...
- Гийом?..
Голоса. Голоса в темноте. Как после смерти. Но... Хорошо, что темно.
Потому что Гийом понял, что он умирает.
- О, Господи Боже ты мой...
- Что?..
- Донна... Я подлец.
- Ты?..
Она была еще совсем мягкая и беззащитная; она все еще была его младше.
- Я. Донна... Я прелюбодей. Я... меня надо судить.
- Судить?..
Она переспрашивала, пока не в силах совладать со своей блаженно
поющей, звенящей плотью. Ничего дурного еще не существовало. По-хорошему,
еще не существовало ничего.
- Да, за измену, - Гийом лихорадочно вскочил, просто-таки взвился с
кровати, заметался, голый и худой, по комнате, ища свои чулки. - Я...
изменил моему сеньору. Я... а, вот они!..
Серемонде внезапно стало холодно. Натянув одеяло до плеч, она смотрела
из постели влажно-блещущим, неосмысленным взором, как он, неловко прыгая и
не попадая ногой в штанину, пытается одеваться.
Мужчина чувствует себя неловко без штанов. Это всем известно.

Одевшись хотя бы на нижнюю половину тела, Гийом несколько
преобразился. Слегка успокоившись, запалил ночник. Лицо его при свете
пламени было бледным и серьезным. Самое прекрасное лицо...
- И что же, эн Гийом, вы теперь... собираетесь делать?..
Эн Гийом тем временем опустился на четвереньки, ища свой красный