"Дафна дю Морье. Дух любви " - читать интересную книгу автора

Именно такие мысли занимали Томаса, когда он стоял, выпрямившись во
весь рост, и резким, повелительным тоном отдавал короткие приказания
рабочим.
Джанет видела перемены в характере и поведении мужа, но не винила его
за это. В путях, которые выбирает мужчина, для нее не было тайны, она
принимала их как нечто вполне естественное. Работа - вот что теперь для него
самое главное; она перестала бы его уважать, если бы он пустил дело на
самотек, как это было во времена дядюшки Кумбе, а сам бы слонялся по дому,
не отходя от ее юбки.
Она здраво смотрела на жизнь, умела различать добро и зло, знала,
почему люди порой меняются, и, замечая эти перемены, благоразумно закрывала
на них глаза. Она знала, что любовь Томаса к ней глубока и надежна, что за
поддержкой и утешением он обратится только к ней; но знала она и то, что
беззаветное обожание - первая упоительная, всепоглощающая страсть, которая
захватывает юношу и овладевает женщиной, - прошло и никогда не вернется.
Сэмюэль скрепил связывавшие их узы, но не более того. Они будут лелеять
друг друга в болезни и в здравии, пройдут по жизни, деля печали и радости,
будут бок о бок спать ночью в маленькой комнате над крыльцом, состарятся,
ослабеют и наконец, все такие же неразлучные, упокоятся на Лэнокском
кладбище, - но за все это время так и не узнают друг друга.
Чувства, которые Джанет питала к Сэмюэлю, были неотделимы от ее чувств
к Томасу. Один был ее мужем, другой - сыном. Сэмюэль зависел от нее,
нуждался в ее заботе и ласке, так будет до тех пор, пока он не вырастет и не
сможет сам о себе позаботиться. Она мыла и одевала его, сажала на высокий
стул рядом с собой за столом и кормила, помогала ему делать первые шаги и
произносить первые слова, отдавала ему всю свою материнскую любовь и
нежность.
И Томасу, и Сэмюэлю отдавала она всю стихийную полноту своих чувств,
всю безграничную нежность безыскусного сердца; но дух Джанет, ничем не
скованный и свободный, ждал того момента, когда он воспарит над своей
добровольной темницей и сольется с неуловимым - с ветром, с морем, с
небесами, сольется с тем, кого она ждет. Тогда и она сама навсегда станет их
частью, неопределенной, бессмертной.
Зная, что этот момент придет, Джанет старалась не поддаваться унынию.
Она всячески скрывала свое одиночество и на людях всегда выглядела
покладистой и веселой.
В ней словно уживались два "я": одно - счастливая жена и мать, которая
с неизменным интересом выслушивает бесконечные рассказы мужа о его делах и
планах, смеется над проделками сынишки, навещает родственников и соседей в
Плине, радуется мелким событиям каждодневной жизни; второе - чуждое всему
этому, не связанное никакими условностями восторженное существо, которое,
скрытое от всего мира клубами тумана, стоит на цыпочках на вершине холма,
подставив солнечным лучам свое прекрасное истинное лицо.
Все сказанное не обретало в голове Джанет форму осознанных
определений - в начале девятнадцатого века обитатели Плина не занимались
самоанализом, не занималась им и жена корнуолльского корабела, которой едва
минул двадцать один год. Но она понимала, что мир нисходит на нее не рядом с
ее близкими в Плине, а среди диких обитателей лесов и полей, на скалах,
омываемых морем.
Лишь краткие проблески душевного покоя, мимолетные вспышки прозрения в