"Дафна Дю Морье. Монте-верита (Перевод С.Соколовой и А.Соколова)" - читать интересную книгу автора

ужину? Она послала меня за тобой.
Мы вместе спустились вниз, не продолжая беседы. Но я не мог забыть этой
голой, скудно обставленной спальни и сравнивал ее с разнеживающей роскошью
своей комнаты. У меня было странное чувство неполноценности оттого, что
Анна, вероятно, считает меня человеком, неспособным вырваться из плена
удобных и изящных вещей, без которых сама она легко обходится.
В тот вечер, когда мы сидели у камина, я наблюдал за ней. Виктора
позвали по делам, и мы оставались несколько минут наедине. Она молчала и,
как обычно, я чувствовал, что от нее исходит покой и умиротворение. Они
окутывали меня, обволакивали, они были не от мира сего и вовсе не походили
на спокойную монотонность моей повседневной жизни. Я хотел сказать ей об
этом, но не смог подобрать слов. Наконец я пробормотал:
- Вы что-то сделали с домом. Я только не могу понять что.
- Не можете? - переспросила она. - А мне кажется, вы понимаете. Мы ведь
оба стремимся к одному.
Вдруг я почувствовал испуг. Я ощущал все тот же покой, но он сгустился,
стал почти подавляющим.
- Я вовсе не знал, - начал я, - что стремлюсь к чему-нибудь, - мои
слова прозвучали глупо и тут же замерли. Я помимо своей воли оторвал взгляд
от огня и посмотрел ей в глаза, как будто она притягивала меня.
- Не знали?
Помню, как меня захлестнуло чувство глубокой растерянности. Впервые я
показался себе никчемным пустым человеком, мечущимся по миру, заключающим
ненужные сделки с другими такими же никчемными, как и сам, людьми. И лишь
для этого нас нужно кормить, одевать и до самой смерти окружать необходимым
комфортом.
Я вспомнил свой собственный маленький домик в Вестминстере, выбранный
после долгих размышлений и тщательно обставленный. Я подумал о своих
картинах, книгах, коллекции фарфора, о двух своих слугах, которые в ожидании
моего возвращения всегда поддерживали дом в идеальном порядке. До сего
момента дом и все, что в нем было, доставляли мне великое удовольствие.
Теперь я начал сомневаться, имеет ли все это какой-нибудь смысл.
- И что же вы предлагаете? - спросил я Анну. - Чтобы я продал все, чем
владею, и бросил работу? А что дальше?
Теперь, вспоминая наш краткий разговор, я не нахожу в ее словах никаких
оснований для своего вопроса. Она намекала на то, что я к чему-то стремлюсь,
я же, вместо того, чтобы ответить ей прямо, да или нет, вдруг спросил, не
бросить ли мне все, что имею. Тогда значение происходящего не поразило меня.
Я чувствовал, что глубоко задет, что лишь несколько минут назад я испытывал
только покой, а теперь был встревожен.
- Ваш ответ не может быть таким же, как мой, - сказала она. - Да и в
своем я совсем не уверена. Но когда-нибудь я его найду.
"У нее, - думал я, глядя на Анну, - уже есть ответ - ее красота, ее
сознание, ее безмятежность. Чего еще она может достичь? Может быть, она не
чувствует удовлетворения, потому что до сих пор не имеет детей?"
В холл вернулся Виктор, а вместе с ним вернулась и атмосфера
основательности и сердечности. Было что-то знакомое и успокаивающее в его
старой куртке и брюках от вечернего костюма.
- Сильно подмораживает, - сказал он. - Я выходил посмотреть. Термометр
опустился до тридцати\footnote{Около 5 градусов по Цельсию.}, ночь славная.